3. Метод исследования преступности социологической школой

Проблема соотношения предмета и метода познания имеет важное значение в рамках любого научного исследования.

Предмет любой науки (тем более общественной) не может быть дан исследователю непосредственно. Всегда возникает необходимость воспроизведения данного предмета в научных понятиях, чтобы затем доказать истинность, адекватность понимания предмета, т. е. существа дела. Поскольку возникает проблема теоретического воссоздания предмета, то естественно встает вопрос о методе такого воссоздания. Более того, на определенном этапе исследования метод становится более существен, чем предмет, поскольку правильность избранного метода решает, совпадают ли мысленный предмет и реальный.

Как правило, каждое теоретическое исследование в той или иной мере предваряется дефиницией (определением) предмета изучения. Зачастую к подобным определениям обращаются каждый раз, когда возникает необходимость "точно" ответить на вопрос, что представляет собой предмет изучения. При этом подчас упускается из виду, что данное определение вовсе не раскрывает и не может раскрыть действительного понимания (понятия) предмета, а лишь дает его самое абстрактное, одностороннее представление.

По существу нельзя отделять предмет от метода, которым он изучается, поскольку сам предмет как некоторый итог научного поиска существует лишь в единстве с тем методом, которым этот поиск велся, и является развернутой системой понятий данной науки. Отнюдь не каждый метод исследования сам по себе может гарантировать успех научного поиска, а лишь адекватность предмета и метода исследования. Нельзя согласиться с мнением, довольно распространенным среди криминалистов-социологов, что "в отношении методов исследования менее всего может быть допущена цеховая замкнутость отдельных наук"¹.

¹(Полянский Н. Н. К вопросу об объеме науки уголовного права. С. 9.)

В научном исследовании не может использоваться один-единственный метод познания, напротив, сложность предмета науки предполагает целую систему методов изучения, но именно систему, а не их эклектический набор. Как справедливо было отмечено Л. И. Спиридоновым, "...метод исследования в конечном счете определяется предметом изучения. Последний... обусловливает способы своего познания не непосредственно, а через систему научных знаний... Иерархия научных знаний образует ту основу, которая определяет и иерархию методов получения новых знаний"¹.

¹(Спиридонов Л. И. Уголовно-правовая социология, ее предмет и методы: Лекция / Акад. МВД СССР. М., 1976. С. 20.)

Социологическая школа, пытаясь разрешить противоречия классической уголовно-правовой доктрины, пришла к новому представлению о преступлении, выразив этот логический шаг в термине "преступление как социальное явление". Само название данного термина не вполне ясно выражает его смысл, непонятно - идет ли речь об отдельном преступлении или о социальном явлении. Исходя из того, что "главную... черту социологического направления в пауке уголовного права... и его заслугу составляет учение о преступлении как социальном явлении, выяснение зависимости между социальной средою и преступностью"¹, более точным определением предмета исследования социологической школы было указанное Н. Н. Полянским: "Преступность как черта характера общества"².

¹(Гернет М. Н. Общественные причины преступности. С. 38.)

²(Полянский Н. Н. К вопросу об объеме науки уголовного права. С. 3.)

К сожалению, достаточно полного определения в трудах теоретиков социологической школы нам встретить не удалось, но вряд ли и наиболее точное определение предмета исследования могло бы внести существенные коррективы в уже имеющееся у нас представление о нем. Примерные границы предмета исследования социологической школы уже обозначены приведенными определениями, а большего любая формально-логическая дефиниция дать не может. Для того чтобы уяснить действительное понимание социологической школой преступности, необходимо обратиться к исследованию процесса теоретического воссоздания ею данного негативного явления.

Первые российские криминологи пытались воспроизвести теоретический "портрет" преступности через описание сопутствующих этому явлению условий, которые получили название факторов преступности. Криминалистами-социологами подразумевалось, что полнота знаний о преступности целиком и полностью зависит от полноты изученности ее факторов, а потому основное место в деятельности социологической школы было уделено анализу многочисленных данных, свидетельствующих о статистической зависимости между социальными и другими параметрами, с одной стороны, и фактами нарушения уголовного закона - с другой.

Социологическая школа считала важнейшим и незаменимым методом отыскания новых и дальнейшего исследования уже известных факторов преступности статистический анализ. Как отмечал Гогель, "настоящее и будущее современной преступности с дальнейшим продолжением быстрого развития статистики будет изучаться главным образом при помощи статистического метода"¹. Роль статистики как наиболее эффективного средства познания преступности отмечали многие представители социологической школы². Непосредственно обращаясь к особенностям статистического метода, криминалисты-социологи указывали, что он представляет собой "массовое наблюдение, зарегистрирована явлений человеческой жизни в обществе. Статистический метод состоит в непрерывном постоянном собирании и систематическом объединении рядов однородных фактов; при применении его получается возможность установить постоянство известных влияний и причин там, где в смене отдельных явлений, на первый взгляд, нельзя усмотреть никакой однородности"³.

¹(Гогель С. К. Указ. соч. С. 30.)

²(Например, Фойницкий: "Изучение причин преступления берет на себя, между прочим, уголовная статистика" (Фойницкий И. Я. Влияние времен года на распределение преступности. С. 263).)

³(Гогель С. К. Указ. соч. С. 28.)

Криминалисты-социологи отмечали, что для увеличения точности статистических вычислений необходимо установление целой сети наблюдательных органов и периодичность подсчетов. Вместе с изучением явлений, характеризующих данный момент времени (статика), необходимо наблюдение и за движением этих явлений, их развитием (динамика). Если же при исследовании "не желают ограничиться определением одного размера распространения данного явления, то приходится прибегать к вычислениям пропорциональным"¹.

¹(Гогель С. К. Указ. соч. С. 28.)

Социологическая школа уголовного права смотрела на статистический метод как на определенный эквивалент индуктивного метода естественных наук, принесшего большую пользу этим паукам. При этом отмечалось, что статистика - это средство познания исключительно массовых явлений, "между тем изучение жизни особи чрезвычайно важно, ибо эта особь со... своей физической и духовной жизнью входит в общий концерт сил, участвующих в общественной жизни, - и для этого должны служить данные биологии и антропологии"¹.

¹(Гогель С. К. Указ. соч. С. 29.)

Организация собирания и систематизации данных уголовной статистики, по признанию самих криминалистов- социологов, была далека от совершенства. Хотя со второй половины XIX в. в России налаживается регулярное собирание уголовной статистики в судах и других судебных органах с дальнейшим обобщением этих данных в центральных управлениях судебной частью страны, но в связи с тем, что в России не проводилось регулярных народных переписей, данные уголовной статистики в значительной мере лишались своего значения, так как не могли быть "должным образом сопоставлены и освещены"¹. Это в какой-то степени объясняет, почему представители отечественной социологической школы не так часто обращались к материалам уголовной статистики России, предпочитая анализировать более разработанную статистику Франции и Германии.

¹(Гогель С. К. Указ. соч. С. 31.)

Главное внимание в научных работах теоретиков социологической школы уголовного права в России уделялось отысканию и наиболее точному определению вероятности, с которой тот или иной фактор способен вызывать нарушения уголовно-правовых запретов. Для этих исследований было характерным, что большая или меньшая степень влияния на преступность различных факторов трактовалась лишь как большая или меньшая значимость данных факторов для генезиса преступности в целом, но не как отражение строгой иерархии социальных явлений, порождающих преступность.

В понимании криминалистов-социологов к влиянию фактора, сильно воздействующего на преступность, прибавлялся фактор, влияющий в меньшей степени; к социальному фактору прибавлялся индивидуальный и т. д. Поэтому единственно, что они могли уверенно констатировать, - это вывод о взаимодействии факторов, о том, что "все факторы, как индивидуальные, так и внешние, действуют вообще одновременно" и что, "находясь в неразрывной связи и взаимодействии... они действуют то в качестве непосредственных, то в качестве производящих непосредственные, то просто данное явление (преступность. - Авт.) оказывается в зависимости от нескольких факторов, среди которых имеются и такие, которые пока науке неизвестны, или мало ею выяснены"¹.

¹(Гогель С. К. Указ. соч. С. 160, 161.)

Сводя причины преступности к действию многочисленных отдельных и влияющих с разной силой факторов, социологическая школа последовательно предлагала в качестве мер воздействия на преступность отдельные мелкие или чуть более значительные реформы, в зависимости от силы того фактора, который данная мера была призвана нейтрализовать. Для некоторых факторов (индивидуальных и физических) не находилось непосредственных мер воздействия и поэтому можно было надеяться лишь на некоторое ослабление преступности, но не на эффективную борьбу с ней. С точки зрения теории факторов преступности, основанной па позитивистской методологии, здесь все было правильно, но сама методология была далеко не совершенной.

Самый большой порок позитивизма заключался в том, что оп ориентировал ученого не па отыскание сущности явления, а лишь на описание непосредственно данного, т. е. на фиксирование только эмпирических фактов. Как указывал основоположник позитивистской социологии Огюст Конт, "истинный позитивный дух состоит преимущественно в замене изучения первых и конечных причин явлений изучением их непреложных законов, другими словами, в замене слова почему словом как... Признав недоступным всякое исследование причин, мы ограничиваемся познанием законов"¹. У Конта речь идет не о действительных научных законах, ибо отказавшись от познания сущности явления, нельзя установить и законов его развития. Основатель позитивизма имеет в виду абстрактные эмпирические законы, устанавливаемые па основе наблюдения и обобщения единичных фактов. Заменяя слово "почему" словом "как", позитивизм в то же время (во всяком случае на словах) не отказался от перехода на теоретический уровень исследования, но этот переход мыслился как простая индукция эмпирических законов, а не качественно иной уровень познания.

¹(Конт О. Курс позитивной философии // Родоначальники позитивизма. СПб., 1912. Вып. 4. С. 81.)

Поскольку теория факторов преступности социологической школы была типично позитивистской теорией, она я представляла собой только некоторую сумму эмпирических законов преступности, выступающих в форме статистических обобщений. Криминалисты-социологи, явно переоценивая возможности статистического изучения преступности, думали лишь с его помощью систематически описать все условия, определяющие нарушения людьми уголовно-правовых запретов.

Сама практика исследований, проводимых представителями социологической школы, свидетельствовала о том, что к какой-то единой теории факторов преступности криминалистам-социологам вряд ли удастся прийти. Как указывал Чубинский, в области изучения факторов преступности "подведение итогов является весьма затруднительным: собрана масса ценных материалов, кипит работа по их систематизации, им дается весьма разнообразное и не всегда сходное толкование и освещение, так что порой трудно найти верную дорогу и определить все то, что действительно является установленным, от того, что является или результатом одностороннего объяснения, или гипотезой, для подтверждения которой нужен более широкий круг наблюдения и большее количество точно установленных данных"¹.

¹(Чубинский М. П. Указ. соч. С. 331.)

Разногласия среди криминалистов-социологов были вполне закономерными и объяснялись прежде всего тем, что исследователи не выходили из узких рамок изучения лишь явлений преступности, т. е. отдельных преступлений, взятых, правда, в обобщенном виде (в качестве статистических рядов). Эту ситуацию, не так уж и редко встречающуюся в науке, описал еще Гегель, отметив, что в любом предмете "можно находить многообразные стороны... один (ученый. - Авт.) подчеркивает одну сторону, а другой - другую, или... возникает спор о том, какую сторону следует рассматривать как самую существенную"¹. Различие форм, в которых может проявляться сущность, порождало различие точек зрения, каждая из которых по-своему могла быть правомерной.

¹(Гегель. Соч. Т. 12. С. 18.)

Расхождения во взглядах ученых неминуемы, и было бы неправильно видеть в научной полемике лишь ошибки и заблуждения сторон, по подчас споры в науке способны тормозить ее движение, вместо того чтобы продвигать вперед. Движение вперед возможно только как реальное разрешение научных проблем, когда видимое, выступающее в явлении движение понимают как действительное внутреннее движение¹.

¹(См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 25, ч. I. С. 343.)

Именно этот переход от внешних закономерностей к внутренним не удавался криминалистам-социологам, поскольку они пытались осуществить его посредством совершенно неподходящего для этих целей инструментария. Сама природа статистических обобщений, которые так тщательно изучали криминалисты-социологи, такова, что способна дать лишь увеличение количества наблюдаемых признаков и отыскать признак, общий всем представителям данного ряда, причем совсем необязательно существенный.

Исследователь, беря массу единичных фактов, например 100 преступлений, совершенных мужчинами, начинает отбирать из них те характеристики, которые повторяются во всех или в большинстве отдельно взятых преступлений. В итоге он узнает, предположим, что 80% мужчин, совершивших преступления, женаты, 70% - имеют детей, 90% - не старше 30 лет и т. д. и т. п. Можно ли на основании полученных результатов говорить, что исследователь приблизился к пониманию сущности изучаемого предмета, к пониманию причин совершения преступлений? Скорее всего нет.

Таким путем можно найти лишь основание для формального единства массы единичных явлений. Но будет ли оно тем, что Маркс называл "единством многообразного"¹, т. е. тем основанием, той необходимостью, в силу которой развивается все многообразие отдельных преступлений? Будет ли, например, подлинным основанием единства братьев-близнецов их внешнее сходство? На оба поставленных вопроса следует ответить отрицательно, поскольку конкретно-общее или всеобщее - это "отнюдь не то многократно повторенное в каждом... единичном предмете сходство, которое представляется в виде общего признака и фиксируется знаком. Оно, прежде всего, закономерная связь двух (или более) особенных индивидов, которая превращает их в моменты одного и того же конкретного, реального, а... не только номинального единства... Всеобщее выступает тут как закон или принцип связи таких деталей в составе некоторого целого - тотальности..."².

¹(См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 46, ч. I. С. 37. ("Конкретное потому конкретно, что оно есть синтез многих определений, следовательно, единство многообразного".))

²(Ильенков Э. В. Диалектическая логика. С. 253.)

Можно сделать вывод, что единство преступлений заключается отнюдь не в общности их свойств и вообще не в них самих, а в том, что все они имеют одну общую коренную причину, которая порождает их с определенной закономерностью, а потому и делает моментами одного целого - преступности. (И точно так же реальным основанием единства братьев-близнецов будет то, что они имеют общих отца и мать, т. е. есть общий генетический корень, а не сходство внешних черт, являющееся лишь производным от этого корня.)

Выявление одинаковости, абстрактной общности может быть способом удержания некоторого многообразия в представлении. Исторически эта форма всеобщего всегда предшествует (о чем свидетельствует, в частности, и история уголовно-правовой науки) выработке конкретно-общего понятия. "Трактовка всеобщего как реально всеобщего является, с одной стороны, продуктом, а с другой - показателем более высокого уровня развития той или иной пауки (собственно это и является показателем ее зрелости)"¹.

¹(Мареев С. Н. Диалектика логического и исторического и ее место в логико-методологической концепции Маркса // Вопр. философии. 1977. № 2. С. 43.)

Было бы ошибкой отрицать, что на определенном этапе развития науки о преступлении теория факторов преступности сыграла свою положительную роль. Данная теория способствовала и тщательному изучению самой различной уголовно-статистической информации, и накоплению большого количества новых и интересных сведений о преступности¹. "Но как бы ни была законна и полезна... теория факторов, она не выдерживает теперь критики"². Главным ее недостатком было то, что она лишь констатировала существование ряда эмпирических закономерностей преступности, но не могла дать им действительно научное объяснение.

¹(Ср.: "Специальное изучение историко-социальных факторов послужило - как служит всякое эмпирическое изучение, не идущее дальше видимого движения вещей, - к усовершенствованию наших орудий наблюдения и дало возможность найти в самих явлениях, искусственно изолированных посредством отвлечения, ту связь, которая соединяет их с общественным целым" (Лабриола А. Исторический материализм. М., 1925. С. 90).)

²(Плеханов Г. В. Избр. филос. произведения: В 5 т. М., 1956. Т. 2. С. 242.)

Для теории факторов преступности была характерна типичная для позитивизма подмена каузального анализа функциональным, непонимание различия этих двух видов отношений. Функциональность иногда может быть видом причинности, все же, как правило, функциональная зависимость есть отрицание зависимости причинной¹. Поэтому функциональный анализ, констатирующий лишь взаимодействие факторов, никогда не является достаточным для научного объяснения социальных явлений.

¹(Мареев С. Н. Диалектика логического и исторического... С. 43.)

Оставаясь на позиции теории факторов и занимаясь фиксированием одних только функциональных зависимостей, достаточно было владеть эмпирическим методом исследования, но для создания подлинной теории причин преступности этот метод был явно недостаточен. Устами известного немецкого криминалиста-социолога Франца Листа социологическая школа в общем-то это признала. В своей речи на Петербургском съезде Международного союза криминалистов Лист, подводя итог 30-летней деятельности социологической школы, с явным сожалением сказал: "Мы находимся... в... начале нашей работы и мы даже не нашли еще метода, обладание которым давало бы нам основание надеяться на успешное разрешение нашей задачи!"¹

¹(Лист Ф. Общественные факторы преступности // Журн. М-ва юстиции. 1903. № 2. С. 41.)

Нельзя переоценивать заявление Листа, поскольку он сам вряд ли осознавал действительные методологические трудности социологической школы. Лишь переход на позиции кардинально иной методологии мог позволить и адекватно осознать, и разрешить проблемы, с которыми столкнулись криминалисты-социологи. Только в этом случае исследовательская мысль могла направиться к поиску теории, объясняющей эмпирические факты, в которых она не может содержаться, но в которых ее до сих пор настойчиво старались отыскать. Научно объяснить формы обнаружения такого феномена, как преступность, можно, исключительно исходя из знания общих законов социального развития, т. е. понимая общество как конкретную социальную целостность, поэтому необходимой предпосылкой дальнейшего развития социологической школы могло быть постижение ею законов социального развития.

Эти законы не могли быть получены лишь путем изучения отдельных социальных явлений (факторов), т. е. тем путем, который рекомендовала теория факторов, поскольку, разъединяя все на отдельные силы, она не могла найти принципа соединения этих сил. "Она (теория факторов. - Авт.) расчленяет деятельность общественного человека, превращая различные ее стороны и проявления в особые силы, будто бы определяющие собою... движение общества. В истории развития общественной науки эта теория играла такую же роль, как теория отдельных физических сил в естествознании. Успехи естествознания привели к учению о единстве этих сил, к современному учению об энергии... Успехи общественной науки должны были повести к замене теории факторов, этого плода общественного анализа, синтетическим взглядом на общественную жизнь"¹.

¹(Плеханов Г. В. Избр. филос. произведения. Т. 2. С. 242.)