Глава II. Социологическая школа уголовного права в России

1. Предмет уголовно-правовой науки в понимании социологической школы

Представители классической школы уголовного права, вставшие па позицию признания социального детерминизма, допускали возможность существования как бы двух различных теорий преступления, каждая из которых могла быть признана по-своему истинной. Одна из них должна была изучать преступление как продукт "условий, лежащих в самом социальном организме", а другая, т. е. именно уголовное правоведение, исследовать тот же предмет в качестве явления индивидуальной воли¹. При этом считалось, что человеческий характер создается им самим, а "общественные условия служат только импульсом развития"². Импульс, выполнив свою стимулирующую функцию, остается чисто внешней силой, не фиксируясь в готовом результате. Таким образом, по существу, восстанавливалось самое слабое звено в теории классической школы - свобода воли.

¹(См.: Таганцев Н. С. Курс русского уголовного права. СПб., 1874. С. 68.)

²(Там же.)

Указанные теоретики, вовлекая в сферу своего рассмотрения новые идеи и констатируя возможность двоякого понимания преступления, в результате приходили к отрицанию возможности синтеза этих различных понятий преступления. Они считали, что соединение социологического и юридического подходов в одной науке как раз и приводит к многочисленным противоречиям. Следствием сознательного отказа криминалистов-классиков от построения единой теории преступления явился фактический пересмотр основных задач уголовно-правовой науки. В ранний период своего развития доктрина классической школы, хотя во многом и неосознанно, пыталась совмещать в себе правовую и социальную теории, выполняя соответственно как задачу научного обеспечения борьбы с преступностью, так и разрабатывая принципы и институты буржуазной законности. Теперь она, по существу, отказалась от претензий на роль социальной теории, ограничиваясь задачей руководства судебной практикой при подведении "частных, в жизни встречающихся случаев под общее положение, выраженное в законе", а также задачей уразумения и оценки действующего права в его целости и частностях¹.

¹(См.: Сергеевский Н. Д. Преступление и наказание как предмет юридической науки // Юрид. вестн. 1879. № 12. С. 886. Другой классик считал, что "уголовное правоведение коренной своей задачей имеет изучение тех особых правоотношений, которые создаются преступлением" (Белогриц-Котляревский Л. С. Учебник уголовного права. Киев, 1912. С. 4).)

Ограничение задач уголовно-правовой науки, приведение их в соответствие с реальным состоянием и возможностями уголовного правоведения, фактически осуществленное поздней классической школой, в качестве своей оборотной стороны не могло поставить вопрос о необходимости решения в каких-то других рамках тех задач, которые отныне исключались из ведения науки уголовного права. Осознание происшедших перемен проявилось в дискуссии об объеме и задачах науки уголовного права.

Выдвинутое в 70-х годах XIX в. предложение о пересмотре содержания науки уголовного права, о введении в ее проблематику социальных аспектов изучения преступления обосновывалось прежде всего необходимостью сделать более полным и глубоким объем знаний об основном предмете уголовного правоведения.

Идеи пионеров социологической школы уголовного нрава в России - М. В. Духовского и И. Я. Фойницкого, несмотря на довольно сильное сопротивление многих представителей классической школы, к началу XX в. находят широкий отклик у многих отечественных ученых. Среди них М. Н. Гернет, С. К. Гогель, М. М. Исаев (Сурский)¹, П. И. Люблинский, А. А. Пионтковский, Н. Н. Полянский, В. Б. Станкевич, А. Н. Трайнин, X. М. Чарыхов, М. П. Чубинский и др.

¹(Псевдоним М. М. Исаева, видимо, расшифровывается путем чтения первых трех букв в обратном порядке (т. е. Русский) и объясняется скорее всего тем, что Исаев, желая остаться неизвестным после опубликования в немецкой печати весьма острой статьи "Социологическая школа в уголовном праве как защитница интересов господствующих классов", в то же время хотел намекнуть, что критика исходит от представителя России.)

Каждый из представителей социологической школы обладал определенным своеобразием взглядов на те или иные научные проблемы, но все они в целом сходились в том, что, "ограничивая задачу науки уголовного права изучением юридической конструкции преступных деяний, криминалисты-классики... отказываются от исследования... того, что создает преступные деяния, отворачиваются от самой жизни, которая одна может в науку уголовного права... вложить душу живу. Заниматься исключительно изучением юридической конструкции преступных деяний - это значит с органического целого, которое должна представлять собою наука о преступлении и наказании, сорвать его оболочку"¹. X. М. Чарыхов считал, что наука выдвигает на очередь задачи новых способов изучения преступления, так как расширяется само понятие преступления². М. Н. Гернет главную характерную черту социологического направления в науке уголовного права видел в изучении преступления как социального явления, выяснении зависимости между социальной средой и преступностью³.

¹(Полянский Н. П. К вопросу об объеме науки уголовного права. М., 1902. С. 2, 3.)

²(См.: Чарыхов X. М. Учение о факторах преступности. М., 1910. С. 4.)

³(См.: Гернет М. Н. Общественные причины преступности. М., 1906. С. 38.)

Криминалисты-социологи приходят к совершенно новому пониманию предмета науки, по восстанавливают старое (времен зарождения классической школы) представление о ее задачах. Вот почему в учебниках и монографиях представителей социологической школы специально подчеркивается, что "наука уголовного права занимается изучением борьбы с преступностью"¹, а догматические задачи, хотя и не исключаются совсем, отходят на второй план.

¹(Пионтковский А. А. Уголовное право. (Часть общая). Казань, 1913. С. 1.)

Для криминалистов-классиков требование новой школы изучать "преступление как социальное явление" казалось совершенно нелогичным, никак не вытекающим из традиций предыдущего развития их доктрины, поэтому они довольно резко возражали против предлагаемого направления развития уголовно-правовой науки. Классики считали, что социологическая школа "есть нечто внезапное и не имеющее прочных корней в прошлом, тогда как классическая школа есть нечто, правильно, органически и последовательно развивающееся от Беккариа до наших дней"¹.

¹(Чубинский М. П. Курс уголовной политики. Ярославль, 1895. С. 265.)

Действительно, трудно обнаружить прямую преемственность между классической и социологической школами уголовного права. В течение почти столетнего развития классическая школа шла по пути изучения отношения "правовой запрет-индивид", причем индивид рассматривался лишь как обладатель свободной воли, а правовой запрет - только с точки зрения правовой формы, т. е. предметом изучения науки было не реальное преступление, а его юридическая абстракция. Последовательно обосновывая опосредствующие звенья между сторонами исследуемого отношения, криминалисты-классики формулировали понятие вины, вменяемости, обстоятельств, уничтожающих противозаконность деяния, и многие другие. Классическая школа получала все и всякие следствия, вытекающие из того представления о преступлении, которое выражалось в его сугубо нормативистской трактовке.

В этих рамках развитие классической школы дошло до такого предельного рубежа, когда потребовался фактический пересмотр задач уголовно-правовой науки. Но сделав этот шаг, т. е. представив логическое противоречие как внешнее противоречие двух теорий, как противоречие в разных отношениях, классическая школа уходила и от последовательно теоретического подхода, который может осуществляться только тогда, когда есть "сознательное и принципиально проведенное стремление понять все особенные явления как необходимые модификации одной и той же всеобщей конкретной субстанции"¹.

¹(Ильенков Э. В. Диалектическая логика. М., 1974. С. 238.)

Социологическая школа уголовного права попыталась соединить идею социальной обусловленности человеческого поведения как подлинную основу поведения людей и уголовное право как систему определенных предписаний для поведения. Чтобы воплотить свои предложения в жизнь, социологической школе необходимо было пойти по пути изучения опосредствующих моментов между преступностью и обществом, т. е. исследовать не отдельное нарушение уголовно-правового запрета, а всю преступность в качестве стороны социальной системы в целом.

Для этого надо было изучить индивида как социальное существо, как личность, включенную в наличную систему общественных отношений, и изучить правовой запрет с точки зрения его социальной обусловленности, а не только юридической формы. Криминалисты-социологи фактически призывали обратиться к исследованию не просто некоторого недостающего звена в цепи понятий классической доктрины, а к изучению качественно иного предмета. Это обстоятельство явилось тем важнейшим рубежом, который разделил науку уголовного права на две школы.

Несмотря на существенное различие представлений классической и социологической школ о предмете своего исследования, между ними не могла не сохраняться известная преемственность. С одной стороны, она была связана с тем, что "любая новая теория, даже в том случае, когда ее создатели субъективно полностью разрывают с предшественниками, радикально отмежевываются от них, оказывается генетически неразрывно связана с ними хотя бы уже потому, что представляет собой попытку дать решение тех проблем и тех задач, которые были выдвинуты, сформулированы, но не решены предшествующей теоретической мыслью"¹. С другой стороны, переход в уголовно-правовой науке от одних представлений к другим не был переходом к произвольно другим представлениям, а был продиктован определенной необходимостью.

¹(Плимак Е. Г. Общественная мысль как предмет исторического исследования // Философские проблемы исторической науки. М. 1969. С. 139.)

Выступив с предложением, означающим отнюдь не расширение традиционных рамок науки уголовного права, а выход далеко за их пределы, социологическая школа сделала прогрессивный и трудный шаг на пути развития науки. Наиболее дальновидным представителям социологической школы было понятно, что происшедшая в науке о преступлении перемена была "не эволюцией, последовательные этапы которой всегда возможно предвидеть, а неожиданно разразившейся революцией, и надо было быть пророком, чтобы предугадать новые требования, заявленные сторонниками новых учений"¹.

¹(Гернет М. Н. Указ. соч. С. 6.)

Появление социологической школы обозначило переломный момент в развитии уголовно-правовой науки, связанный с ломкой ее старого теоретического здания. В то же время рождение нового, социологического направления вовсе не означало, что прежняя уголовно-правовая доктрина была совсем отброшена. Социологической школой сохранялся принцип необходимости поддержания правового порядка, важности разработки юридического критерия разграничения преступного и непреступного и т. п. Но социологическая школа снимала чисто юридические понятия классической школы в составе более глубокого знания, преступление лишь как нарушение нормы закона включалось в более конкретное понимание (в качестве деяния, посягающего на порядок общественных отношений) на правах его абстрактного момента.

Криминалисты-классики были убеждены, что воззрения классической и социологической школ на преступление противоположны. В действительности это не так, поскольку норма права всегда охраняет общественный порядок, превращая его в правопорядок, и нарушение нормы есть поэтому одновременно нарушение общественного порядка. Вот на эту сторону дела классики не обратили достаточного внимания. Сталкиваясь с низкой эффективностью того или иного правового запрета, криминалист-классик всегда искал возможность ее повышения за счет усиления санкции, полагая, что если человеку трудно оказывать противодействие определенным мотивам, толкающим его на преступление, то "в отношении наказания из этого можно сделать логическое заключение, выражающееся в признании необходимости усиления контрмотива, т. е. увеличения наказания"¹.

¹(Зайцев Л. М. Ответственность при массовых преступлениях. Киев, 1909. С. 52.)

Социологическая школа, вполне соглашаясь с тем, что "предъявляя к своим членам новые требования, государство вынуждено обеспечивать их выполнение угрозою наказания", ясно осознает тот факт, что "такими требованиями могут и должны быть приказы и запреты, вытекающие из социально-политической деятельности законодателя". В связи с этим, например, "издавая постановления о санитарном надзоре за фабриками, законодатель может рассчитывать на их успех только при более или менее удовлетворительном решении жилищного вопроса". Таким образом, связь между чисто юридическим критерием преступления и его социальным наполнением заключается "не только в том, что уголовное право дает свою санкцию мерам социальной политики, но, кроме того, - в усвоении социально-политического критерия уголовным правом"¹.

¹(Полянский Н. П. Взаимное отношение уголовного права и социальной политики // Русское уголовное законодательство о стачках и другие статьи по уголовному праву. М., 1912. С. 156, 157.)

Останавливаясь подробнее на возможностях уголовного права в деле предупреждения преступлений, Н. Н. Полянский отмечает, что по русскому Уголовному уложению преступника, уже трижды наказанного, - все равно за преступление против жизни или против имущества - следует подвергать бессрочной каторге за новое преступление, однородное с прежним, и это "в стране, в которой не сделано ничего, чтобы спасти бывшего тюремного сидельца от почти роковой необходимости приняться снова за свое преступное ремесло". Основная мысль известного криминалиста заключается в том, что защита тех или иных социальных благ достигается прежде всего не репрессивными мерами, а путем разрешения непосредственно тех социальных противоречий, которыми вызваны нарушения этих благ. Поэтому (возвращаясь к примеру с тюремным сидельцем) задача ученого заключается в том, чтобы "заняться вопросами о лучшей организации всех мест заключения, о мерах принудительного воспитания и ограждения тюремного выпущенника от влияния той среды, которая воспитала в нем порочные наклонности, а не рекомендовать законодателю хирургические приемы общественного оздоровления"¹.

¹(Полянский Н. П. Взаимное отношение уголовного права и социальной политики // Русское уголовное законодательство о стачках и другие статьи по уголовному праву. М., 1912. С. 162.)

Близких взглядов придерживался и другой видный русский криминалист, отдавший много сил делу практического исправления преступников, Д. А. Дриль: "Нет, господа, не уголовными наказаниями и мерами полицейского обуздания может и должен быть устанавливаем правовой порядок. Сам он должен иметь действительно справедливое основание... Важно, чтобы теперь же была составлена на основе искреннего соглашения программа деятельности, держащаяся на правиле "живи и жить давай другим". Переходными формами явятся различные кооперации в сфере производства, обмена и потребления и направление народных средств... на удовлетворение действительно народных нужд - просветительно-культурные учреждения и экономическое благосостояние масс"¹.

¹(Дриль Д. А. Важнейшие вопросы русской современности // Юрист. 1905. 27 нояб.)

Д. А. Дриль подходил к преступности как к одной из форм социальной патологии, что обнаруживало глубину его понимания преступности, плодотворность данного подхода, по-настоящему осознанного лишь в последнее время. "Преступления - это в полном смысле слова болезни социального организма, которые, как и болезни организма индивидуального, требуют для своего устранения изучения полноты производящих факторов и содействующих им условий"¹.

¹(См.: Вестн. психологии. 1904. Кн. I: Наука уголовной антропологии, ее предмет и задачи.)

Таким Образом, многие криминалисты приходили к пониманию положения, что "мудрый законодатель предупредит преступление, чтобы не быть вынужденным наказывать за него. Но он сделает это не путем ограничения сферы права, а тем путем, что в каждом правовом стремлении уничтожит его отрицательную сторону, предоставив праву положительную сферу деятельности"¹.

¹(Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 131.)

Рациональное зерно классического, нормативистского понимания преступления социологическая школа уголовного права воспринимает как частный случай более общего, более конкретного понимания того же самого предмета. Социологическая школа выходит не за рамки предмета традиционного уголовного правоведения, а только за рамки представления классической школы об этих рамках. По существу не выходя за пределы исследования преступления, криминалисты-социологи более глубоко в сравнении с классиками понимают задачи этого исследования. Социологическая школа старается понять общие закономерности, причины преступлений, т. е. то, что для классической школы представлялось набором частных, индивидуальных причин, зависящих в конечном счете лишь от воли отдельного человека.

Наука о преступлении приходит к ориентации на изучение объективных законов, детерминирующих индивидуальную преступную деятельность. Теперь уже речь идет не об абстрактных юридических требованиях, которые классическая школа возводила в ранг законов поведения гражданина, а о необходимости исследования действительных законов социального поведения. Социологическая школа осознает, что весь "правовой порядок" классиков фактически "висел в воздухе", поскольку не был опосредствован научным изучением социальных закономерностей. "Для того чтобы работать более успешно, уголовная политика должна быть поставлена на твердую почву и отрешиться от одностороннего способа решать все вопросы путем умозрительным... Не открыв их (причины преступности. - Авт.) и не воздействуя на них, нельзя исследовать и следствия (преступления. - Авт.). Поэтому руководимая наукой борьба с преступностью должна иметь в своем основании исследование причин, которыми обусловливается возникновение, развитие и изменение преступности"¹.

¹(Чубинский М. П. Указ. соч. С. 49, 50.)

Не останавливаясь только на провозглашении новых задач уголовно-правовой науки, социологическая школа приступает к непосредственному изучению той суммы "разнообразных взаимодействующих причин, результатом которых является... преступность"¹. При этом криминалисты-социологи не могли не столкнуться с проблемой, как изучать преступность, если "в опыте нам даны лишь разрозненные действия отдельных лиц, именуемые преступлениями"². Поэтому возникал вопрос о соотношении отдельного преступления и преступности в целом.

¹(Чубинский М. П. Указ. соч. С. 329.)

²(Ефимов Е. Природа преступления. М., 1914. С. 390.)

Задача, вставшая перед социологической школой, заключалась в том, чтобы раскрыть процесс претворения преступления из явления в жизни отдельного человека в явление общественной жизни. Эта задача решалась "в том смысле, что каждое отдельное преступление составляет лишь часть социального феномена, преступление как явление общественной жизни слагается из массы отдельных преступлений". Следовательно, чтобы изучить преступление как социальное явление, необходимо систематически наблюдать преступление не в отдельности, а в массе, т. е. обратиться к статистическому методу исследования.

Если преступность есть социальное явление, то она социально обусловлена. "Цель исследования должна заключаться в раскрытии данной обусловленности и в построении научно обоснованного учения о факторах преступности. Это учение... дало бы возможность разработать рациональные меры борьбы с преступностью, т. е. построить... обоснованную систему уголовной политики"¹. Такова в целом схема теоретического построения социологической школы уголовного права в России.

¹(Ефимов Е. Природа преступления. М., 1914. С. 390.)