3. Генезис классической школы уголовного права

Время зарождения науки уголовного права относится к середине XVIII в., когда благодаря работам философов-просветителей складывается новое, свободное от средневековой теологической традиции понимание преступления.

Критикуя взгляд на закон как воплощение божественных категорий "добра", "зла", "греховности", философы-просветители выступили за разумный закон, продиктованный интересами общества, а не догмами церкви. Эпоха Просвещения стала временем бесконечной веры в силу разума. "Никаких внешних авторитетов какого бы то ни было рода они (просветители. - Авт.) не признавали. Религия, понимание природы, общество, государственный строй - все было подвергнуто самой беспощадной критике; все должно было предстать перед судом разума и либо оправдать свое существование, либо отказаться от него... Теперь впервые взошло солнце, и отныне суеверие, несправедливость, привилегии и угнетение должны уступить место вечной истине, вечной справедливости, равенству, вытекающему из самой природы, и неотъемлемым правам человека"¹.

¹(Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 16, 17.)

Идеи новой эпохи в области борьбы с преступлениями выражены в известном труде "О преступлениях и наказаниях"¹ итальянского гуманиста Чезаре Беккариа. Руководствуясь принципом абсолютной свободы воли, он рассматривал преступление как сознательно избираемый индивидом вариант поведения². Совершение преступлений Беккариа объяснял тем, что люди "не могут усвоить твердых правил поведения и избежать действия всемирного начала разложения, проявляющегося как в мире физическом, так и моральном". Для борьбы с этим "началом разложения" необходимы наказания, которые, "поражая чувства и длительно запечатлеваясь в уме, уравновешивают силу впечатлений, порождаемых той или другой отраслью, противоборствующей общему благу". Но наказание, конечно, должно быть справедливым. "Всякое наказание, не вызванное необходимостью сохранить эту связь (общественный договор. - Авт.), несправедливо по своей природе".

¹(Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. М., 1939.)

²(В этом положении заключалась скрытая полемика с учением Фомы Аквинского, который, хотя и утверждал, что человек наделен свободой воли и может поступать согласно своим моральным добродетелям, в то же время считал свободу воли, как и все в мире, частью провидения Господнего. Оказывалось, что, несмотря на свободу воли, не сам человек действует, а Господь Бог "вызывает" в нем стремление поступить определенным образом. Данное противоречие и хотел снять Беккария.)

Если человек будет знать, что он будет наказан за то или иное действие, то, повинуясь естественному закону стремления к удовольствию (а законы должны быть составлены к удовольствию граждан) и избегания страданий, он обуздает свои страсти неопровержимыми доводами разума и не будет совершать преступлений. Примерно так рассуждали все деятели эпохи Просвещения, иначе не мог думать и Беккариа. А поскольку в его времена еще продолжали царить "плохие" законы, то для него было вполне естественным надеяться, что "хорошие" законы смогут улучшить мир.

Что же считал Беккариа "хорошим" законом? Прежде всего закон должен быть основан "на необходимости защищать хранилище общего блага от посягательств отдельных лиц". Поскольку это "общее благо" - совокупность частных интересов, то для их обеспечения закон должен охранять свободу и безопасность личности. Вот почему "посягательство на безопасность и свободу граждан является важнейшим из преступлений". Носителям частных интересов для обеспечения их деятельности должны быть гарантированы равенство и неприкосновенность. Отсюда принципы - "нет преступления без указания на него в законе" и "только закон устанавливает наказание".

На долю книги Беккариа выпал большой успех, что объяснялось созвучностью выдвинутых в ней идей интересам молодой буржуазии. Провозглашенные Беккариа юридические принципы свободы, равенства, безопасности личности были необходимыми условиями выступления товаровладельцев на рынке, где они искали особый товар, который стоил больше, чем за него нужно было заплатить, т. е. рабочую силу.

Выражая идеи молодой буржуазии, Беккариа считал буржуазное право единственно разумным, естественным правом, тем идеалом, который требовал своего осуществления в "обществе разума". Буржуазная революция должна была достичь этого идеала.

Сформулированные Беккариа новые, "справедливые" принципы уголовного права были развиты и теоретически оформлены в виде доктрины, получившей впоследствии название классической школы уголовного права¹. Для ее теоретиков интересы "общества в целом" выступали прежде всего как интересы буржуазии, и именно ее мировоззрение они считали объективным взглядом на мир. По мнению идеологов классической школы, реализация разработанных ими принципов в законодательстве означала бы, что отныне общество построено согласно природе человека, чье благоденствие теперь зависит лишь от того, насколько он будет точно придерживаться провозглашенных разумных принципов (т. е. законов).

¹(Большинство исследователей правовой мысли считают Беккариа родоначальником классической школы уголовного права, хотя существует и другая точка зрения, согласно которой эта школа начинается трудами немецкого криминалиста А. Фейербаха. Мы придерживаемся первого мнения, так как оно, на наш взгляд, вполне согласуется со всем ходом развития классической школы.)

Предупреждение преступлений, которому Беккариа придавал важное значение, во многом зависит от воспитания людей, которое должно отвращать их "от зла не сбивчивым путем приказаний, за которыми следует лишь притворное и мимолетное послушание, а безошибочным путем убеждения в неизбежности вредных последствий". Аналогичную мысль высказывали и другие теоретики классической школы¹. Предупреждению преступлений, как отмечает Беккариа, должна также служить и форма самого закона: "Хотите предупредить преступление? Сделайте, чтобы законы были ясные, чтобы они были просты...". Беккариа понимает предупреждение преступлений лишь как следствие одной только власти мудрого и справедливого закона.

¹(В своей работе "План уголовного законодательства" Ж.-П. Марат высказывает, в частности, пожелание, чтобы уголовный кодекс "был в руках у всех, дабы правила нашего поведения непрестанно стояли у нас перед глазами. Раз человек подчинен законам, пусть же, достигнув разумного возраста, он постарается их изучить; пусть он знает, чем грозит ему их нарушение" (Марат Ж.-П. Избр. произведения. М., 1956. Т. 1. С. 238).)

В концепции Беккариа в нерасчлененном единстве еще содержатся положения, одни из которых мы сегодня отнесли бы к классической, а другие - к социологической школе уголовного права. Они обособились и стали "логически противоположными" позднее, в ходе исторического развития, составной частью которого было развитие социального, в том числе юридического знания.

В силу целого ряда объективных причин первой сформировалась классическая школа. На первом этапе своего развития ее доктрина вполне отвечала задачам создания буржуазной законности и борьбы с преступлениями, причем ориентирующейся именно на предупреждение преступлений. Основоположники классической школы выступали за изменение того порядка, согласно которому незаконной считалась ремесленная деятельность вне цеха, являющаяся предпосылкой капиталистического производства. Снятие ограничений с ремесленной деятельности укрепляло и буржуазные отношения, и вело к ликвидации базы для многих преступлений.

Деятели классической школы не понимали, да и до определенной поры не могли понять, что законность, являясь необходимым условием обеспечения правопорядка, сама по себе все-таки недостаточна для этого, т. е. совпадение указанных выше двух задач уголовного права может быть лишь частичным. Теоретикам классической школы это совпадение казалось абсолютным. Считая, что право служит некоей всеобщей конструирующей силой, криминалисты-классики полагали, что чисто юридическая борьба с преступлениями и является вместе с тем социальным обеспечением правопорядка.

Объясняя это представление, Энгельс писал: "Поскольку в каждом отдельном случае экономические факты, чтобы получить санкцию в форме закона, должны принять форму юридического мотива и поскольку при этом следует, разумеется, считаться со всей системой уже существующего права, постольку теперь кажется, что юридическая форма - это все, а экономическое содержание - ничто"¹. В результате подобного мышления, названного Энгельсом "юридическим мировоззрением", был рожден правовой фетишизм, создающий иллюзию возможности эффективного воздействия на число правонарушений без изменения социально-экономических основ общества посредством изменения одного лишь законодательства.

¹(Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 312.)

Правовой фетишизм, у колыбели которого стояли французские материалисты эпохи Просвещения, был чисто идеалистическим мировоззрением. В этом смысле он мало чем отличался от теологического мировоззрения. Разница была лишь в том, что "место догмы, божественного права заняло право человека, место церкви заняло государство. Экономические и общественные отношения, которые ранее, будучи санкционированы церковью, считались созданием церкви и догмы, представлялись теперь основанными на праве и созданными государством"¹.

¹(Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 496.)

Акцентируя внимание на относительной независимости правовой формы от общественных отношений, криминалисты-классики выделяли в преступном деянии в качестве главного, определяющего признака его защищенность уголовным законом. "Преступление, - писал Н. С. Таганцев, - как специальный вид правонарушения, является посягательством на юридические нормы, признанные и охраняемые государством"¹. Если так, то логично предположить, что преступление не существует объективно, независимо от нашего сознания, а "отсюда и происходит иллюзия, будто закон основывается на воле, и притом на оторванной от своей реальной основы, свободной воле". Но если закон обусловлен волей законодателя, а человеческий поступок является преступным не потому, что посягает па господствующий порядок общественных отношений и поэтому социально опасен, а потому, что официально провозглашается таковым.

¹(Таганцев Н. С. Курс русского уголовного права. СПб., 1974. С. 175.)

В соответствии с этим "причинение вреда обладателю реального права (т. е. человеку как носителю общественных отношений. - Авт.) составляет только средство, а не сущность преступления... оно играет в праве уголовном роль второстепенную, так как сущность преступления составляет выраженная этим путем решимость воли нарушать требования государства о неприкосновенности юридического порядка"¹. Вред убийства, выходит, не в том, что один человек, лишив жизни другого, нарушил объективно существующий общественный порядок, а в том, что этот "один человек" посягнул на абстрактный закон, запрещающий убивать людей. Данный подход (позже названный аксиологическим) последовательно приводит к признанию примата права над преступлением и к утверждению, что закон первичен по отношению к правопорядку.

¹(Таганцев Н. С. Курс русского уголовного права. СПб., 1974. С. 175.)

Для классической школы уголовного права, выносящей за рамки своего рассмотрения преступление как реальный акт поведения, было вполне достаточным рассматривать лишь голую схему этого акта поведения, т. е. юридическую модель реального деяния. Отсюда и проистекала абстрактность классической школы, работа среди понятий, среди "мертвых величин".

В истории науки уголовного права происходила следующая интересная метаморфоза: если первые теоретики классической школы, повинуясь "естественным законам человеческого разума", шли от осознания общественных потребностей, от анализа социальных отношений в целом к провозглашению "разумных правовых принципов", в которых им виделась главная конструирующая сила общества, и на этой основе были построены первые буржуазные уголовные кодексы¹, то второе поколение криминалистов-классиков, восприняв в качестве естественных законов человеческого общества юридические законы, позитивное право, и полагая, что в совершенстве закона - залог успеха в борьбе с преступлениями, считало не нужным выходить в своей теоретической деятельности из строгих рамок законодательного материала.

¹(Имеются в виду Французский кодекс 1810 г. и Баварский 1813 г.)

Акцент на догматическую разработку права, который был сделан теоретиками классической школы второго поколения, обусловливался не только "юридическим мировоззрением" этих ученых, но и практическими нуждами. Новые кодексы требовали объяснений и комментариев, нужно было систематизировать уголовно-правовые понятия, совершенствовать юридическую технику. Абстрактный, чисто юридический подход к анализу преступления был оправдан и даже необходим, являясь естественной формой развития классической школы уголовного права. До определенной поры знаменитая абстрактность классической школы не мешала ей ни сохранять стройность своих теоретических построений, ни решать поставленные перед ней задачи, и прежде всего задачу разработки сложной системы законодательства. Неправильно умалять, а тем более отрицать важность юридических представлений, юридического плана изучения социальной жизни. Юридическое мировоззрение следует критиковать отнюдь не за то, что оно оперировало юридическими представлениями, а за то, что они были гипертрофированы в ущерб другим важным подходам, необходимым для понимания механизма общественной жизни¹.

¹(См.: Туманов В. А. Буржуазная правовая идеология. М., 1971. С 23.)

Абсолютизация возможностей права - главный порок классической школы. Это мешало криминалистам-классикам отойти от узкодогматической разработки вопросов преступления и наказания даже тогда, когда острота комментаторской, кодификационной работы стала меньше (вторая половина XIX в.). Юристов не смущал тот факт, что закон, становясь как будто все совершеннее, тем не менее не способствовал уменьшению количества преступлений. Данный "парадокс" объяснялся ими тем, что великие принципы буржуазной революции еще не получили полного воплощения, что их воздействие еще не могло проявиться должным образом и что по прошествии соответствующего периода времени все сложится наилучшим образом¹.

¹(См.: Лафарг П. Соч. М., Л., 1928. Т. 2. С. 359.)

В рамках сугубо юридического воздействия на преступление есть лишь одно средство - наказание. Именно к нему и свелась вся борьба с преступностью, которую могла порекомендовать классическая школа уголовного права. "Старая школа криминалистов на него (наказание. - Авт.) взвалила всю борьбу с преступностью и... вообще со всяким нежелательным... явлением социальной жизни. Наказание представлялось ей не только универсальным, но и всемогущим средством. И при всяком мероприятии государства криминалист-классик по первому зову является на сцену с готовым проектом состава преступления и соответствующей тяжести наказания"¹.

¹(Станкевич В. Б. Борьба с опасным состоянием как основная задача нового уголовного права // Новые идеи в правоведении. СПб., 1914. № 1. с. 84.)

Вера в целительность наказания была логическим следствием взгляда на преступление как результат исключительно свободной воли человека. Если причина только в самом человеке, то естественно возникает вера в силу наказания, "в его способность без помощи других мер уничтожить преступления в их корне"¹. Необходимо лишь установить точное соответствие, эквивалентность между преступлением и наказанием и найти наилучший способ исполнения наказания.

¹(Фойницкий И. Я. Уголовное право, его предмет, его задачи. С. 370.)

Идея строгой эквивалентности преступления и наказания, обоснованная в общем виде еще Беккариа¹, была отражением основного экономического обмена товаровладельцев. "Реализация этого (эквивалентного. - Авт.) отношения в уголовном праве есть одна из сторон реализации правового государства как идеальной формы общения независимых и равных товаропроизводителей, сталкивающихся на рынке"².

¹("Если за два преступления, неравные по вреду, который приносит каждое из них обществу, будет назначено одинаковое наказание, то естественно, что люди не встретят более сильных припятствий к совершению более вредного из этих преступлений, если оно соединимо с большей выгодой для преступника" (Бекариа Ч. О преступлениях и наказаниях. С. 38).)

²(Пашуканис Е. Б. Общая теория права и марксизма. М., 1927. С. 118.)

Классическая школа считала, что "к последовательным выводам относительно субъекта, которому принадлежит право наказания, приходит только теория правового возмездия"¹, а поэтому основным моментом в наказании признается его тяжесть. Главной заботой законодателя является создание стройной лестницы наказаний, в которой тяжесть наказания постепенно переходит от минимальной к максимальной. О какой-либо индивидуализации наказаний не могло быть речи - все решало лишь абстрактное понятие преступления, состав которого выполнен виновным.

¹(Биндинг К. Противоречия в теориях наказания // Новые идеи в правоведении. № 1. С. 42.)

Анализ развития уголовного правоведения показывает, что предметом изучения этой науки всегда являлось отношение "правовой запрет-индивид". Первые теоретики этой науки делали больший акцент на правомерности такого рассмотрения, утверждая, что лишь от самого индивида зависит его отношение к правовому запрету. Криминалисты-классики следующего поколения, жившие в эпоху победивших буржуазных революций, в своих исследованиях главное внимание сосредоточивают на внутренних коллизиях данного отношения, рассматривают чисто юридические его аспекты. И Беккариа, и следующие за ним теоретики исследуют стороны данного отношения крайне абстрактно. Индивид берется лишь как обладатель свободной воли, а правовой запрет - лишь со стороны своей правовой формы.

Создавая систему уголовно-правовых понятий, классическая школа в этой теоретической работе шла в направлении поиска опосредующих звеньев цепи, связывающей "правовой запрет" и "индивида" как членов исследуемого ею отношения.

Заслугой классической школы должно быть признано то, что она весьма скрупулезно исследовала вопрос о том, достаточно ли для привлечения к ответственности одного факта нарушения правового запрета со стороны индивида. Древнее право знало только понятие причиненного вреда, напрямую "связывая" "запрет" и "индивида"¹. Не делалось различия между смертью, последовавшей от удара кинжалом, и смертью, происшедшей от того, что с горы свалился камень, задетый ногой быка². Знаток архаичного права М. М. Ковалевский писал: "Если из стада овец и рогатого скота или из табуна лошадей... одно из животных спустит с горы камень и этот камень причинит проходящему ушиб или убьет его, то родственники ушибленного или умершего преследуют хозяина скотины кровным мщением, как за умышленное убийство, или требуют с него кровную плату"³.

¹(Ср.: "В это время (у древних народов. - Лег.) совершенно неизвестна еще так называемая субъективная сторона преступления, нет понятия о вменяемости, не принимается во внимание злой умысел. Этим и объясняется то, что карали и виновных, и людей, и животных и даже неодушевленные предметы (например, Ксеркс, высекший море)". См.: Сорокин П. Законы развития наказаний с точки зрения психологической теории права JI. И. Петражицкого // Новые идеи в правоведении. 1914. № 3. С. 128.)

²(См.: Пашуканис Е. Б. Указ. соч. С. 120.)

³(Ковалевский М. М. Современный обычай и древний закон. М., 1886. С. 105.)

Классическая школа уголовного права вместо принципа фактического или объективного вменения, когда условием виновности является лишь сам факт причинения вреда, обосновывает принцип психического или субъективного вменения, суть которого заключается в том, что к "фактическому вменению присоединяется... вменение моральное. Во внешнем вреде право (классическая школа. - Авт.) ищет проявления внутренней виновности; в направлении его воли, в его недостаточной заботливости о поддержании господства юридического порядка оно видит основания ответственности"¹.

¹(Таганцев Н. С. Курс русского уголовного права. С. 2.)

Сосредоточив свое внимание на вопросе о внутренней, субъективной виновности подсудимого, классическая школа вносит в понятие вины психологический момент. Классическая школа различает вину (ответственность) за результат, который предвиделся (умысел); ответственность за результат, который не предвиделся, но который можно было предвидеть (неосторожность); наконец, данная школа конструирует понятие невменяемости, т. е. полного отсутствия ответственности. Различение степеней вины было вызвано стремлением классической школы наиболее полно реализовать принцип эквивалентности воздаяния, т. е. соответствия наказания совершенному преступлению. Дозирование вины - это основание для дозирования наказания. Если противоправное деяние совершено с умыслом - вина наиболее тяжкая и, следовательно, нужно более тяжкое наказание; деяние совершено по неосторожности - вина менее тяжкая, меньше и наказание; вина отсутствует (при невменяемости подсудимого) - наказания не может быть.

Анализируя и приводя в стройную систему уголовно- правовые понятия, классическая школа достигла в этом направлении значительных результатов. Прежде всего ей в заслугу должно быть поставлено создание юридического учения о преступлении, важнейшие понятия которого были получены в результате логико-догматического анализа отношения "правовой запрет-индивид".

Исследуя первый член данного отношения (правовой запрет), классическая школа создает теорию объекта преступления, где трактует о наличности юридической нормы как необходимого условия преступления, о влиянии на преступление свойств нарушаемого блага, о всевозможных причинах, уничтожающих противозаконность деяния: необходимая оборона, крайняя необходимость и т. д.

Анализируя второй член указанного отношения (индивид), классическая школа строит теорию субъекта преступления. Здесь излагаются вопросы вменяемости, исследуются причины, уничтожающие способность ко вменению и др.

Рассмотрение этого отношения в его единстве - это теория преступного деяния, которая распадается на два раздела: внутреннюю сторону преступления (субъективную) и внешнюю (объективную). В первый раздел входят вопросы вины и ее форм (умысел, неосторожность), во втором трактуется о ступенях развития преступной деятельности (приготовление, покушение, оконченное преступление), о формах, средствах, обстановке преступления и др.¹

¹(Эта схема не может исчерпать всего многообразия проблем, поднимавшихся криминалистами-классиками, она показывает лишь примерное очертание проблематики классической школы в ее подходе к преступлению.)

Все эти вопросы ставились классической школой лишь под углом зрения закона. Теоретиков данной школы занимало отнюдь не реальное развитие стадий преступной деятельности, а лишь то, что об этом можно было заключить из анализа законодательного материала. Эти исследования были необходимы почти исключительно для нужд правоприменительной деятельности. Между тем на уголовное правоведение продолжали смотреть как на науку, способную указать пути борьбы с преступностью.