Глава I. Возникновение социологического подхода к исследованию преступления

1. Дискуссия о предмете уголовно-правовой науки

В конце 70-х годов XIX в. среди российских криминалистов разгорелась дискуссия по ряду теоретических вопросов уголовно-правовой науки. "Многое из того, что прежде считалось бесспорным, подверглось сомнению; многие из прежних научных кумиров осмеяны и свергнуты, и закипела усиленная работа для отыскания новых путей и источников научного знания"¹.

¹(Набоков В. Д. Содержание и метод науки уголовного права // Сборник статей по уголовному праву. Спб., 1904. С. 1.)

Такая ситуация в науке, долгие годы считавшейся надежно огражденной от каких-либо изменений, была вызвана "преимущественно возникновением школы, поставившей себе целью изучение преступления как явления социального... - школы, приверженцы коей, выступив врагами предшествующего направления, придали последнему название классического, не в смысле эпитета, знаменующего простоту и красивую стройность, эти обыкновенные атрибуты классицизма, а в оскорбительном значении клички, рисующей нечто устарелое, отвлеченное, мертвое"¹.

¹(Набоков В. Д. Содержание и метод науки уголовного права // Сборник статей по уголовному праву. Спб., 1904. С. 1, 2.)

Центр разногласий старой, классической школы уголовного права и новой, получившей название социологической, лежал прежде всего в различном понимании преступления. Первая рассматривала его как "абстрактную юридическую сущность", вторая противопоставляла свою концепцию "преступления как явления внешнего мира, обусловленного по преимуществу социальными причинами"¹. Приоритет в отстаивании нового взгляда на задачи науки уголовного права принадлежит М. В. Духовскому. Впервые он заявил о своей позиции в октябре 1872 г. во вступительной лекции к курсу уголовного права. Свою лекцию "Задача науки уголовного права", которая затем была издана в виде отдельной статьи, Духовской начинает с рассмотрения вопроса о причине совершения преступлений.

¹(Ефимов Е. Природа преступления: (Естественнонаучная теория преступления). М., 1914. Предисловие.)

Традиционно классическая школа единственной причиной преступлений считала свободную волю человека. Но, "если одна причина - воля, и если воля эта свободна, то каким же образом могут совершаться преступления из года в год почти в одном и том же числе"?¹ - справедливо задается вопросом молодой русский криминалист. Отвечая на поставленный себе вопрос, Духовской считает (и это представляло большой шаг вперед в развитии уголовно-правовой науки), что "преступление не есть явление случайное, не есть результат одной свободной воли человека, а зависит еще от известных постоянных причин"². Открыть эти причины можно путем статистических исследований и путем изучения "организма человека, условий, в которых он живет", изучения общественного строя.

¹(Духовской М. В. Задача науки уголовного права. Ярославль, 1872. С. 11. Работы статистиков, в которых была зафиксирована повторяемость цифр преступности, как западных во главе с Кетле, так и русских, были хорошо известны Духовскому, о чем говорят частые ссылки на них в его статье.)

²(Там же. С. 13.)

Предприняв подобное исследование, автор статьи пришел к убеждению, что "главнейшая причина преступлений - общественный строй. Дурное политическое устройство страны, дурное экономическое состояние общества, дурное воспитание, дурное состояние общественной нравственности и целая масса других условий... - причины, благодаря которым совершается большинство преступлений"¹. Иллюстрируя свои выводы примерами, Духовской приводит интересные данные о связи уровня производства хлеба в губерниях России с количеством совершенных на территории этих губерний преступлений.

¹(Духовской М. В. Задача науки уголовного права. Ярославль, 1872. С. 14. Работы статистиков, в которых была зафиксирована повторяемость цифр преступности, как западных во главе с Кетле, так и русских, были хорошо известны Духовскому, о чем говорят частые ссылки на них в его статье.)

Исходя из этого сопоставления, исследователь отмечает, что "губернии, производящие самое меньшее количество хлеба- Астраханская, Архангельская, С.-Петербургская, Московская... - те губернии, где совершается большое количество преступлений; и наоборот, губернии с избытком хлеба принадлежат к губерниям с меньшим количеством преступлений"¹. Ученый также анализирует данные о связи преступности и смертности, преступности и образования и др.

¹(Духовской М. В. Задача науки уголовного права. Ярославль, 1872. С. 22. Работы статистиков, в которых была зафиксирована повторяемость цифр преступности, как западных во главе с Кетле, так и русских, были хорошо известны Духовскому, о чем говорят частые ссылки на них в его статье.)

На основании всех этих данных Духовской приходит к твердому убеждению, что сам общественный строй является главнейшей причиной совершения преступлений. Но если так, "понятно будет и то, что должно делать государство для охранения общества от преступлений... Главнейшая деятельность... должна заключаться... в исправлении самих причин появления преступлений, в исправлении общественного строя. Не строгость наказаний, а улучшение экономических условий государства, умножение школ, исправление народной нравственности - вот что должно делать государство и что действительно должно более всего уменьшить факт совершения преступлений"¹.

¹(Духовской М. В. Задача науки уголовного права. Ярославль, 1872. С. 29. Работы статистиков, в которых была зафиксирована повторяемость цифр преступности, как западных во главе с Кетле, так и русских, были хорошо известны Духовскому, о чем говорят частые ссылки на них в его статье.)

Высказав эту мысль, Духовской делает серьезную оговорку о невозможности быстрого претворения в жизнь своих предложений, поскольку "невозможно сразу исправить все условия общественной жизни, нельзя вдруг улучшить экономические условия государства... Только долгий промежуток времени может привести нас к лучшему положению дел"¹. А пока, не дожидаясь исправления общественных условий, государство должно, по мнению ученого, использовать другие возможности бороться с преступлениями, т. е. превентивную и репрессивную деятельность. К первой относятся учреждение паспортов, цензуры и т. п., т. е. полицейская деятельность, а ко второй - непосредственно уголовное преследование и наказание нарушителей закона.

¹(Духовской М. В. Задача науки уголовного права. Ярославль, 1872. С. 29, 30. Работы статистиков, в которых была зафиксирована повторяемость цифр преступности, как западных во главе с Кетле, так и русских, были хорошо известны Духовскому, о чем говорят частые ссылки на них в его статье.)

Как будто возвращение наказанию "права на существование" противоречит ранее высказанным суждениям нашего криминалиста, но только на первый взгляд. Наказание, о котором говорит Духовской, - это особым образом организованное наказание. Оно не должно являться только карой и мстить преступнику, как это традиционно считала классическая школа, а исправлять его¹.

¹(Духовской М. В. Задача науки уголовного права. Ярославль, 1872. С. 31. Работы статистиков, в которых была зафиксирована повторяемость цифр преступности, как западных во главе с Кетле, так и русских, были хорошо известны Духовскому, о чем говорят частые ссылки на них в его статье.)

В конце статьи Духовской возвращается к главной ее теме и на основании всех высказанных мыслей приходит к следующему заключительному итогу: "Я считаю положительно неверным взгляд на уголовное право как на науку, изучающую только преступление и налагаемое на него наказание... Уголовное право изучает преступление, узнает причины его появления и указывает государству средства, годные к предупреждению этого явления... Уголовное право должно узнать, как следует организовать наказание так, чтобы оно достигло не только главной, но и единственной своей цели - поддержания порядка в общественном строе"¹.

¹(Духовской М. В. Задача науки уголовного права. Ярославль, 1872. С. 32, 33. Работы статистиков, в которых была зафиксирована повторяемость цифр преступности, как западных во главе с Кетле, так и русских, были хорошо известны Духовскому, о чем говорят частые ссылки на них в его статье.)

Работа Духовского имела большое прогрессивное значение, поскольку, во-первых, вскрывала пороки современного общества и, во-вторых, указывала пути будущего развития уголовно-правовой науки. С. С. Остроумов справедливо писал: "Мы должны отметить большую заслугу Духовского в развитии науки уголовного права. Он первый из криминалистов призывал к включению в эту науку исследования причин преступности"¹.

¹(Остроумов С. С. Преступность и ее причины в дореволюционной России. М., 1960. С. 242.)

Через несколько месяцев после появления в печати работы М. В. Духовского увидели свет две статьи известного русского криминалиста и тюрьмоведа И. Я. Фойницкого.

В этих работах - "Влияние времен года на распределение преступлений" и "Уголовное право, его предмет, его задачи" - Фойницкий, указывая на то, что "преступник есть продукт собственной личности... настолько же, насколько он есть продукт природных и общественных условий", делает вывод, что наказание должно "утратить то значение первенствующей и даже исключительной меры предупреждения преступлений, которое оно имело прежде"¹. Поскольку "наказание, как мера индивидуальная, может служить противовесом лишь для индивидуальных условий преступления, но, кроме них, есть еще условия физические и общественные, дающие почву индивидуальным", то "рациональное разрешение борьбы с преступлением мы получаем только в таком случае, когда ею будут практикуемы меры, направленные к развитию народного благосостояния... а к наказанию государство будет обращаться как к самой крайней и к самой нежелательной... мере"².

¹(Фойницкий И. Я. Влияние времен года на распределение преступлений // На досуге: (Сб. юрид. ст. и исслед.) СПб., 1898. С. 370.)

²(Там же. С. 370, 371.)

Фойницкий отмечает, что наряду с чисто юридическим подходом в изучении преступления, когда на него смотрят как на факт единичный, ограничиваясь "индивидуальным отношением к нему" (преступлению. - Авт.), общество вместе с тем может и должно выступить относительно него с деятельностью, основанной на более широкой точке зрения, "согласно которой преступление носит характер явления, имеющего глубокие корни в... жизни народа и в массе других... явлений"¹. Таким образом, "на первый план выступает вопрос об устранении общих... причин преступления, для чего необходимо предварительное изучение их"². Важное место в науке уголовного права, по мнению И. Я. Фойницкого, должно принадлежать также и преступлению "как понятию техническому, как условному термину, оказавшему большую услугу развитию догмы уголовного права; учение о нем всегда будет составлять позвоночный столб этой науки"³.

¹(Фойницкий И. Я. Влияние времен года на распределение преступлений // На досуге: (Сб. юрид. ст. и исслед.) СПб., 1898. С. 262.)

²(Там же. С. 262 - 263.)

³(Фойницкий И. Я. Уголовное право, его предмет, его задачи // На досуге. С. 412.)

Несмотря на некоторые расхождения, и Духовской, и Фойницкий в своих работах выделяют следующие основные положения: 1) уголовная статистика доказывает, что источник преступлений коренится не только в личности преступника, но и в обществе; 2) больше нельзя оставаться на позиции, объясняющей преступление лишь свободной волей человека (что является основным постулатом классической школы уголовного права); 3) в связи со сказанным нельзя считать наказание единственным средством борьбы с преступлениями; 4) необходимо изучить и другие возможности этой борьбы, а поэтому необходимо изучить действительные причины преступлений; 5) необходимо серьезно расширить рамки науки уголовного права, после чего она сможет подняться на ступень "действительной науки и получить жизненные основы своего существования"¹.

¹(Фойницкий И. Я. Влияние времен года на распределение преступлений. С. 371.)

С изложенными выше работами было связано зарождение русской социологической школы уголовного права, хотя Духовской и Фойницкий не были первыми в России, кто поднял вопрос об общественных причинах преступлений. Здесь приоритет должен быть отдан уголовным статистикам. В 1863 г., т. е. за 9 лет до появления статьи Духовского, известный русский революционер-народник П. Н. Ткачев писал: "В области социальных наук уголов- пая статистика приносит важную пользу. Она раскрывает... причины, порождающие преступления, она указывает на те условия, при содействии и под влиянием которых в человеке развивается наклонность к преступлению"¹.

¹(Ткачев П. Н. Статистические этюды: (Опыт разработки русской уголовной статистики) // Б-ка для чтения. 1863. № 10. С. 5, 6.)

К 70-м годам XIX в. русская уголовная статистика достигла высокого уровня, а такие работы, как "Уголовная статистика государственных крестьян по данным за десятилетие 1847 - 1856 гг." И. Вильсона, "Исследование о проценте сосланных в Сибирь в период 1827 - 1846 гг." Е. Анучина и некоторые другие, не потеряли своего научного значения и до сих пор. По грандиозности охваченного и скрупулезности обработанного материала особенно следует отметить труд Анучина, удостоенный высокой награды Русского географического общества - Константиновской медали.

Несмотря на все достоинства этих исследований, они почти не выходили за рамки чистой уголовной статистики и мало касались вопросов уголовно-правовой науки. Порой в работах статистиков раздавались критические голоса по адресу "умозрительных наук", куда включались и правовые дисциплины, но такая критика не могла серьезно задеть классическую школу уголовного права. Выступление же Духовского и Фойницкого являлось критикой традиционных представлений классической школы о предмете науки уголовного права, причем критикой, идущей из недр самой этой школы. Впервые в среде самих криминалистов были высказаны взгляды о предмете этой науки, не согласные с традиционными представлениями. Именно поэтому с именами Духовского и Фойницкого связано зарождение социологической школы.

Непосредственный спор в среде криминалистов начался с выступления в печати известного профессора уголовного права Н. Д. Сергеевского. В статье "Преступление и наказание как предмет юридической науки", появившейся в 1879 г., он довольно подробно разобрал аргументы Духовского о необходимости расширения рамок уголовно-правовой науки.

Призыв Духовского расширить рамки науки за счет включения в ее состав изучения причин преступлений Сергеевский формулирует как требование включить в науку уголовного права наряду с юридическим также и социологическое изучение преступления и наказания. Рассмотрению возможности соединения этих двух подходов в составе одной науки автор уделяет главное внимание.

Опираясь на позитивистскую методологию, Сергеевский сопоставляет юридическое и социологическое исследования по предмету, цели и методу, полагая, что лишь полное совпадение по этим критериям обоих исследований дает возможность соединить их в одной науке. Считая, что предметом и юридического, и социологического изучения в уголовном праве являются преступление и наказание, он вместе с тем отмечает, что по цели и методу эти исследования не совпадают. Если цель юридического исследования заключается в том, чтобы "дать руководство судебной практике для подведения частных... случаев под общее правило, выраженное в... форме закона", а также "дать ключ к уразумению и оценке действующего права в его целом и частностях", то цель социологического исследования состоит в том, чтобы "определить значение и место преступления в ряду других явлений социальной жизни"¹.

¹(Сергеевский Н. Д. Преступление и наказание как предмет юридической науки // Юрид. вестн. 1879. № 12. С. 886.)

Характеризуя методы обоих подходов к изучению преступления, Сергеевский пишет: "Юридическое исследование принимает за свою отправную точку не какое-либо конкретное преступление, а... социологическое исследование исходит от преступления как явления конкретного, и притом многократного; оно берет отправной точкой не преступление в отдельности, в его отвлечении, а целую массу или... известное число преступлений"¹.

¹(Сергеевский Н. Д. Преступление и наказание как предмет юридической науки // Юрид. вестн. 1879. № 12. С. 887.)

Н. Д. Сергеевский приходит к выводу, что юридическое исследование не соединимо с социологическим и не может войти в состав одной науки; такое соединение может быть лишь механическим, но отнюдь не внутренним¹. Правда, ученый считает социологическое исследование преступления и наказания в высшей степени важным для юридической науки, которое "может образовать собою самостоятельную науку... материалом же для нее послужат г

главным образом данные, добываемые через посредство статистических работ"².

¹(Сергеевский Н. Д. Преступление и наказание как предмет юридической науки // Юрид. вестн. 1879. № 12. С. 889.)

²(Там же.)

Одним из аргументов против предложений М. В. Духовского о расширении рамок уголовного правоведения Н. Д. Сергеевский считает то, что сам Духовской в своих работах не смог реализовать собственных идей: "Он сам (Духовской. - Авт.) в своих исследованиях вовсе игнорирует поставленную им для науки уголовного права задачу. Почему, в самом деле, он в своей диссертации "Понятие клеветы", напечатанной в том же 1873 г., не занялся исследованием причин, порождающих клеветников, и не указал государству средств к их уничтожению? Мало того, в "Программе лекций, читанных в Демидовском юридическом лицее в 1873 - 1874 гг.", следовательно, лекций, читанных ровно год спустя после вступительной лекции, нет ни малейших признаков исследования причин преступлений. Как объяснить это? По нашему мнению, объяснение одно: поставленная Духовским задача оказалась положительной невозможностью, и он сам сознал это... А если он... сознал ошибочность выставленных во вступительной лекции положений, то почему он не отказался от них при первом удобном случае? Вопрос слишком важен для того, чтобы писатель... мог потом спокойно оставить его на произвол судьбы, не позаботившись даже сделать приложение на своих собственных произведениях"¹.

¹(Сергеевский Н. Д. Преступление и наказание как предмет юридической науки // Юрид. вестн. 1879. № 12. С. 891.)

К сожалению, Духовской публично никак не ответил ни на выдвинутые против его предположений контраргументы, ни на высказанные в его адрес упреки, и мы, видимо, никогда не узнаем, действительно ли этот ученый стал сознавать невозможность соединения юридического и социологического подходов к анализу преступления или ему просто в силу каких-то обстоятельств не удалось самому заняться разработкой своих идей. Скорее всего последнее, поскольку идеи пионера русской социологической школы уголовного нрава не только не перестают обсуждаться, а наоборот, спор разгорается и вбирает в свою орбиту все большее число криминалистов.

Спор о предмете науки уголовного права развивался довольно медленно. Лишь через девять лет после выступления Сергеевского появляется статья криминалиста Г. Б. Слиозберга "Новое социологическое направление в уголовном праве", в которой автор высказывает несогласие с мнением известного профессора и старается доказать возможность совмещения юридического и социологического подходов в одной науке. Через два года, т. е. в 1890 г., на заседании С.-Петербургского юридического общества обсуждался вопрос о "так называемом классическом и позитивном направлении в уголовном праве"¹. На этом заседании с разбором статьи Г. Б. Слиозберга выступил профессор Н. С. Таганцев, который подверг критике многие ее положения, но в то же время признал, что новое направление может принести пользу теории уголовного права, особенно в учении о наказании при разработке методов и приемов оценки карательных мер. В целом его оценка места и значения социологической школы совпадала с подобной же оценкой Сергеевского.

¹(См.: Юрид. летопись. 1890. Май. С. 446 - 461.)

Спор о предмете науки уголовного права стал одним из центральных моментов в единоборстве классической и социологической школ и практически сопровождал все развитие русской социологической школы вплоть до 1917 г.¹

¹(После первого десятилетия XX в. этот спор проходит свой пик и далее большим вниманием пользуются вопросы наказания, начинается дискуссия об "опасном состоянии" и "мерах социальной защиты".)

Возникнув в конце 70-х годов XIX в. как проблема совмещения в одном исследовании юридического и социологического подходов, данный спор к началу XX в. сводился к единоборству двух точек зрения.

Криминалисты-классики требовали, "чтобы уголовное право оставалось той строго юридической наукой, какой оно было до сих пор, и по-прежнему занималось юридической конструкцией, т. е. изучением преступления и наказания, как отвлеченных юридических понятий". Устраняя из науки уголовного права антропологический и социологический материал как не юридический, а потому и не входящий в область права, обработку его эти ученые предоставляли другим, "вспомогательным дисциплинам", признавая (одни в большей степени, а другие - в меньшей), что наука уголовного права должна считаться с выводами этих дисциплин. Представители социологической школы настаивали на том, "чтобы наука уголовного права, не растворяясь ни в какой другой науке, широко раздвинула свои рамки и занималась не только преступлением и наказанием, как отвлеченными юридическими понятиями, но и их социально-биологической подкладкой, т. е. изучала также и преступность в ее целом, с ее факторами и ее живыми деятелями"¹.

¹(Чубинский М. П. Курс уголовной политики. 2-е изд. Ярославль, 1909. С. 16.)

Идейная борьба в среде криминалистов рождала и новые направления юридической мысли, и новые понятия, и новые термины. Социологами было предложено повое название для обновленного уголовного права - криминология (или уголовная социология), которое и осталось в научном словаре до сих пор для обозначения науки, изучающей причины преступности. На основе изучения причин преступлений должны были выдвигаться предложения по их устранению, и этим надлежало заняться еще одной родственной с уголовным правом науке - уголовной политике. Традиционному, старому уголовному праву было дано название - уголовная догматика.

А. А. Пионтковский (отец видного советского юриста А. А. Пионтковского) отмечал, что соединение криминологических, уголовно-политических и уголовно-догматических доктрин "вполне соответствует современным научным течениям, современной разработке уголовно-правовых вопросов. Оно допускается и защищается выдающимися криминалистами нашего времени, каковы, например, Ферри, Гарро, Лист и др. Это соединение, не нарушая и не уничтожая самостоятельного значения криминологических, уголовно-политических и уголовно-догматических доктрин, взаимно дополняет каждую из этих доктрин и придает им характер единой позитивной науки в истинном смысле этого слова"¹.

¹(Пионтковский А. А. Наука уголовного права, ее предмет, задачи, содержание и значение. Ярославль, 1895. С. 21, 22.)

Почему же криминалисты-классики не соглашались с таким соединением различных дисциплин в единой науке уголовного права? Крупнейший криминалист-классик профессор Н. С. Таганцев считал, что подобное соединение "теоретически не соответствовало бы основным началам классификации отдельных отраслей знания, а практически послужило бы ко взаимному вреду разработки этих отдельных отраслей исследования, так как они разнятся и по методам или приемам изучения материала, и по преследуемым ими целям"¹.

¹(Таганцев Н. С. Русское уголовное право: Лекции. Спб., 1902. Т. 1. С. 33.)

Итак, по мнению криминалистов-социологов, будущая наука уголовного права должна объединять в себе три дисциплины: уголовную социологию, уголовную политику и уголовную догматику. Представители же классической школы, признавая за этими дисциплинами право на существование, выступали за раздельное их изучение.

Таким образом, различие двух позиций касается как будто не самого предмета изучения, а лишь формы этого изучения. Так ли важно это различие? Главное, чтобы результаты исследований служили всестороннему и глубокому познанию предмета, а в этом пункте и социологи, и классики сходились во мнении. Быть может, противоречия, возникшие в среде криминалистов, являлись мнимыми, а сам спор малосущественным, возникшим лишь благодаря полемическому задору ученых? Примерно так рассуждали немецкие юристы Меркель и Липман, настаивавшие па примирении классиков и социологов.

Позиция русских криминалистов-социологов, которую они заняли по отношению к спору о предмете своей науки, в чем-то была близка этой точке зрения. Например, М. П. Чубинский, если и не говорил прямо о возможности примирения классиков с социологами, то смотрел на данный спор, как на печальное недоразумение, которого можно было бы избежать, если бы классики были более последовательны в своих высказываниях. О Таганцеве Чубинский писал, что тот "косвенно не только разбил формулу, сводившую все уголовное право к изучению одной юридической конструкции, но и наметил в общих чертах содержание необходимой реформы", но "к сожалению... обращаясь к вопросу о расширении пределов науки уголовного права, он (Таганцев. - Авт.) снова старается доказать невозможность такого расширения и отвергает предложения в этом смысле как радикальные, так и более умеренные". Таким образом, "почва для серьезного соглашения теряется"¹.

¹(Чубинский М. П. Указ. соч. С. 41.)

Пионтковский считал, что "разноречие во взглядах на объем науки уголовного права... объясняется молодостью нашей науки, тем быстрым ростом, которому она подверглась в последнее двадцатипятилетие, освободившись от оков сковывавшей ее метафизики и вступив на путь, проложенный естествознанием"¹.

¹(Пионтковский А. А. Указ. соч. С. 17.)

Объяснение спора, который велся между классиками и социологами, различными внешними причинами свойственно почти всем дореволюционным исследователям русской социологической школы уголовного права. По существу на этот спор смотрели как на столкновение отдельных ученых и не видели за ним непримиримого противоречия различных научных направлений. На самом же деле разногласия, возникшие между исследователями, были существенными, ибо расширение предмета пауки, если оно обоснованно и соответствует новым возможностям проникновения в сущность объекта изучения (а это было именно так), означает обогащение как понятийного аппарата и арсенала исследовательских методов, так и увеличение объема теоретического знания.

К концу XX в. спор между криминалистами-классиками и криминалистами-социологами о предмете уголовно-правовой науки не был разрешен. Для преодоления противоречий во взглядах пока не созрели необходимые исторические условия. В науке оформились два крыла, две противоположные школы, теоретическая борьба между которыми объективно превратилась в источник дальнейшего развития криминологической теории.