Марк Твен и отпечатки пальцев

Детективная литература в редких случаях не касается дактилоскопии. Хотя литературный герой, супер детектив, в большинстве случаев добивается великолепных результатов с помощью своих непревзойденных комбинационных способностей и беспримерной наблюдательности, среди использовавшихся им для разоблачения преступника средств и дактилоскопии отводится немало страниц.

Чаще всего дактилоскопические "анализы" и с литературной и с "профессиональной" точек зрения бесполезны, и не стоило бы на них обращать внимание. Однако имеются и такие литературные произведения, ценность которых в том, что они двигали вперед развитие дактилоскопии как средства криминалистики.

В этом случае мы вспоминаем выдающегося американского писателя Марка Твена. В заключительной главе "Жизни на Миссисипи" - "Отпечаток большого пальца и что из этого вышло" и в повести "Простофиля Вильсон" в центре ряда событий находится дактилоскопия. Об успехе этих произведений говорит и то, что их перевели почти на все языки мира.

В первом произведении Марк Твен описывает, как Карла Риттера, эмигранта, постигает большой удар. Во время гражданской войны пьяные солдаты из ближайшего военного лагеря нападают на его дом - он жил в одной из деревень штата

Миссисипи - и убивают его жену и ребенка, а сам он спасается только благодаря счастливой случайности.

Во время нападения у одетых в маски солдат он заметил только две вещи: у одного на правой руке отсутствовал большой палец, тогда как второй, который убил жену и ребенка Риттера, во время поисков денег оставил на лежащих на столе бумагах кровавый след своего пальца.

После этого Карл Риттер жил только ради мести. Он загримировался под предсказателя и благодаря этому попал в военный лагерь. За маленькую милостыню, а иногда и без нее он "вынюхивал будущее", для чего с помощью красных чернил наносил на бумагу отпечатки пальцев солдат.

Его попытка удалась. Он обнаружил солдата с обрубленным большим пальцем, а затем и другого, узнав его отпечаток на бумаге. Сначала он хотел отомстить последнему. Поэтому, когда узнал, что убийца будет стоять в карауле лагеря, то напал на него в темноте и зарезал.

Почти помешавшийся после потери семьи мужчина через несколько долгих лет бродяжничества вернулся в Европу и стал сторожем в мюнхенском морге. У него была особая задача: он должен был следить за тем, нет ли среди доставленных трупов такого, у которого заметны еще признаки жизни. Однажды ночью он обратил внимание на то, что тело одного "мертвеца" задвигалось. Он вгляделся в лицо мужчины: оно показалось ему знакомым. Ужасное подозрение промелькнуло в мозгу Риттера. Он осмотрел пальцы мужчины и убедился, что перед ним лежит Адлер, убийца его жены, вместо которого он убил в военном лагере другого человека. Теперь у него была возможность для мести, и Карл Риттер использовал ее: он не оказал помощи пришедшему в себя от холодного воздуха морга убийце, а, сидя рядом с ним, наблюдал за его агонией, ждал, когда тот замерзнет.

История, рассказанная Марком Твеном, долгое время занимала криминалистов и литературоведов, исследующих его деятельность. Книга ,Дизнь на Миссисипи" была написана Марком Твеном в 1874 году. Об использовании отпечатков пальцев в криминалистике в то время ни в Европе, ни в Северной Америке еще не было речи, тогда как метод Карла Риттера - это не что иное, как правильное снятие отпечатков пальцев. Таким образом, Марк Твен, вероятно, предвосхитил специалистов в использовании отпечатков пальцев в уголовном процессе?

Предположения разрешились несколько лет назад. Выяснилось, что в первом издании "Жизни на Миссисипи" на английском языке указанной главы еще не было. Марк Твен написал ее в 1883 году, и она впервые вошла во второе издание книги.

Однако все еще открытым оставался вопрос о том, как известный писатель узнал об отпечатках пальцев - в это время даже на Западе не знали об этом. Предположительно, ключом к разгадке является то, что к страстно интересовавшемуся каждой новинкой Марку Твену, возможно, попала статья английского врача из Токио Фолдса об отпечатках пальцев, которая была опубликована в журнале "Природа" в 1883 году. Марк Твен, журналист и репортер уголовной хроники, увидел кроющиеся в этом методе возможности и задолго до действительно криминалистического применения отпечатков пальцев "создал" первое, раскрытое с помощью отпечатков пальцев убийство.

Характерно, что Марк Твен не изменил этой теме и спустя десять лет написал роман "Простофиля Вильсон". Главный герой романа - это первый в мире эксперт-дактилоскопист. Сама история не менее сложна, чем в предшествующем рассказе, есть в ней и подмена младенцев, кровавое убийство, невиновный обвиняемый и расхаживающий на свободе преступник. И в этой сумятице также побеждает правда, которую приводит к победе, конечно же, простофиля Вильсон.

Вильсон - юрист, ревизор и бухгалтер в маленьком городке Среднего Запада Даусон-Лендинге. Его дела шли неважно, так как местное общественное мнение считало его простофилей. Этому способствовало и его странное хобби: у каждого знакомого, с которым он регулярно встречался, он просил разрешения взять отпечатки пальцев. Он фиксировал отпечатки на чисто протертых стеклышках и на приклеенной к ним бумажке надписывал имя владельца отпечатков пальцев.

Граждане города не хотели мешать развлечению Вильсона, и поэтому никто не отказывался от дачи отпечатков пальцев. За несколько лет Вильсон собрал отпечатки пальцев всех жителей города.

Спустя несколько лет в городе дроизошло ужасное преступление. Неизвестный преступник зарезал кинжалом всеми уважаемого судью Дрисколла. Кинжал принадлежал бедным близнецам итальянского происхождения. Итак, братьев Капелло - Анджелло и Луиджи - обвинили в убийстве.

Вторая линия истории романа связана с родственниками судьи Дрисколла. Племянника и наследника судьи Томаса Дрисколла рабыня-негритянка Роксана подменила своим сыном Вале де Шамбром. Присвоивший имя Томаса Дрисколла молодой человек с детского возраста совершал кражи, вел легкомысленную жизнь. В действительности судью убил его лжеплемянник, поскольку старик поймал его с поличным во время совершения кражи. После того как убийство обнаружилось, Вильсон также пошел на место происшествия, и по его распоряжению никто ни к чему не прикасался до тех пор, пока он основательно все не осмотрел. На кинжале Вильсон обнаружил кровавый след пальца.

Однако напрасно Вильсон просмотрел все хранимые им стеклянные пластинки - отпечатка пальцев преступника он не нашел. В первый день судебного заседания, вечером, Томас Дрисколл посетил Вильсона и во время разговора оставил свои отпечатки пальцев на одной из пластинок коллекции. Вильсон для сравнения вынул пластинку, на которой были сделаны отпечатки Томаса Дрисколла в младенческом возрасте, и пришел к поразительному выводу.

На следующий день Вильсон давал в судебном заседании объяснение сущности дактилоскопии. То, что Марк Твен изложил устами главного героя своего маленького романа, справедливо и сегодня.

- Прошу суд разрешить мне дать несколько предварительных разъяснений, а затем перейти к предъявлению улик, подлинность которых я готов подтвердить под присягой. Каждый человек сохраняет неизменными на всю жизнь, от колыбели до могилы, некоторые физические приметы, благодаря которым он может быть в любую минуту опознан, причем без малейшего сомнения. Эти приметы являются, так сказать, его подписью, его физиологическим автографом, и этот автограф не может быть ни подделан, ни изменен, ни спрятан, ни лишен четкости под влиянием времени. Этот автограф - не лицо, лицо как раз с годами меняется до неузнаваемости; это не волосы, волосы могут выпасть; это не рост, ибо бывают люди одинакового роста; и это не фигура, ибо фигуры тоже бывают одинаковые, - а этот автограф неповторим, и двух одинаковых автографов не сыщется среди всех миллионов людей, обитающих на земном шаре! (В публике снова пробуждается интерес.)

Этот автограф состоит из тонких линий и складок, которыми природа наделила наши ладони и ступни ног. Если вы взглянете на кончики ваших пальцев, те из вас, кто обладает хорошим зрением, заметят густую сеть слабо очерченных линий - вроде тех, какими обозначают на карте морские глубины, - образующих явные узоры: круги, полукруги, петли; что ни палец - то свой неповторимый узор.

(Каждый из присутствующих поднял к свету руку и, наклонив голову набок, принялся внимательно разглядывать кончики своих пальцев; тут и там слышались приглушенные восклицания: "Действительно! Никогда прежде этого не замечал!") Узоры на правой руке отличаются от узоров на левой. (Восклицания: "А ведь он прав!") Каждый ваш палец отличается от пальцев вашего соседа. (Все стали сравнивать, и даже судья и присяжные заседатели погрузились в это непривычное занятие.) У близнецов узоры на пальцах тоже неодинаковые; присяжные заседатели сейчас убедятся, что узоры на пальцах моих подзащитных не являются исключением. (Пальцы близнецов сразу же подверглись осмотру.) Вы часто слышали о близнецах, обладающих таким сходством, что собственные родители с трудом отличали их друг от друга, если они были одинаково одеты. Тем не менее не родилось еще таких близнецов, которых нельзя было бы различить по этому верному, замечательному природному автографу. И никто из близнецов не мог бы, вопреки этому доказательству, обманным путем выдать себя за другого. Вильсон сделал долгую паузу. Когда оратор прибегает к этому приему, все, кто отчаянно зевал за минуту до того, моментально обращаются в слух. Пауза предупреждает, что сейчас последует нечто важное. И вот все руки легли на колени, все спины выпрямились, все головы поднялись, и все взоры обратились к Вильсону. А он переждал секунду, другую, третью, чтобы полностью завладеть вниманием аудитории, затем, когда в глубочайшей тишине стало слышно тиканье стенных часов, протянул руку, взял за лезвие индийский кинжал, высоко его поднял, давая всем обозреть страшные пятна на ручке слоновой кости, и произнес ровным, бесстрастным голосом:

- На этой рукоятке убийца оставил свой автограф, написанный кровью беззащитного старика, который никому не причинил зла, который любил вас и которого вы все любили, и на всем свете есть только один человек, с чьих пальцев можно снять копию этого кровавого автографа. - Вильсон снова помолчал и, посмотрев на качающийся маятник, добавил: - И не успеют часы пробить двенадцать, как мы, с божьей помощью, покажем вам этого человека здесь, в зале.

- Больше двадцати лет, - продолжал Вильсон, - я заполнял вынужденные часы безделья, собирая в городе эти загадочные автографы. На сегодня у меня в доме накопилось их великое множество. Каждый снабжен ярлычком с именем, фамилией и датой, причем ярлык наклеивается не через день и даже не через час, а только в ту минуту, когда снимается отпечаток.

Я повернусь к вам спиной и попрошу нескольких человек провести рукой по волосам, а затем коснуться пальцами оконных стекол позади стола присяжных заседателей, и пусть вместе с ними приложат свои пальцы мои подзащитные. Прошу затем, чтобы лица, производящие опыт, или любой, кто пожелает, оставили отпечатки своих пальцев на другом окне, а рядом с ними еще раз мои подзащитные, но только в ином порядке. Я готов допустить, что в одном случае из миллиона можно угадать чисто случайно, и чтобы исключить этот элемент случайности, прошу вас проверить меня дважды.

Он отвернулся, и оба окна быстро покрылись бледными пятнами овальной формы, которые, впрочем, были заметны только тем, кто видел их на темном фоне, например на фоне листвы. Когда все снова расселись по местам, Вильсон подошел к окну, присмотрелся и сказал:

- Вот это - правая рука графа Луиджи; а вот это - на три ряда ниже - его левая. Вот правая рука графа Анджело а в этом углу - его левая. На втором окне: вот отпечатки пальцев графа Луиджи, а здесь и вот здесь - его брата. - Он обернулся: - Я не ошибся?

Оглушительный взрыв аплодисментов послужил ему ответом. Судья воскликнул:

- Это просто какое-то чудо!

Вильсон снова обернулся к окну и продолжал, указывая пальцем:

- Вот это автограф мистера судьи Робинсона. (Аплодисменты.) Это - констебля Б лейка. (Аплодисменты.) Вот - Джона Мейсона, присяжного. (Аплодисменты.) А это - шерифа. (Аплодисменты.)

Вильсон передал старшине присяжных заседателей увеличенные отпечатки пальцев Томаса Дрисколла и Вале де Шам-бра. Отпечатки пальцев детей после восьмимесячного возраста поменялись! Значит, младенцев подменили. В ходе заседания - именно благодаря отпечаткам пальцев - выяснилось, кто воспользовался именем Томаса Дрисколла, чей кровавый отпечаток пальца остался на рукоятке кинжала.

И до того как висевшие на стене зала заседания суда часы пробили полдень, из уст Простофили Вильсона прозвучало первое экспертное заключение уголовной хроники (хотя только воображаемое):

- Убийца нашего общего друга Йорка Дрисколла, доброго, щедрого человека, находится в зале. Вале де Шамбр, негр и раб, ложно именующий себя Томасом Бекетом Дрисколлом, приложи к оконному стеклу пальцы и оставь отпечатки, которые пошлют тебя на виселицу!

В 1893 году, за многие годы до того как во всем мире была введена дактилоскопия, нескладная, но симпатичная фигура первого эксперта-дактилоскописта полностью родилась в мозгу Марка Твена. Но не прошло и десяти лет, как суды в различных частях света стали рассматривать в качестве неоспоримой улики высказанные Простофилей Вильсоном аргументы.