Официальная статистика преступности

Официальная статистика преступности дает лишь приблизительное представление о видах преступлений и размерах зарегистрированной преступности, а также о количестве арестованных и осужденных преступников. Есть основания предполагать, что ежегодно в СЩА совершается примерно 12 миллионов серьезных преступлений; из них около половины регистрируется полицией. Число арестов значительно меньше - обычно 15-30% от числа зарегистрированных преступлений. Свыше половины всех арестованных предстают перед судом, но, как правило, только 15-30% из них осуждаются в соответствии с обвинением. Кроме того, некоторых из представших перед судом осуждают зa менее тяжкие преступления, чем те, в совершении которых они обвиняются. Федеральное бюро расследований ежегодно выпускает "Единые отчеты о преступности" с полным сознанием того, что возможности правоприменяющих органов ограничены факторами, которые они контролируют, и предостерегает от попыток давать сравнительный анализ статистических данных по различным общинам^*. На различия в статистических показателях влияют размер общины и плотность населения, его возрастной, половой и расовый состав; его экономическое положение и обычаи; стабильность населения; климатические и сезонные погодные условия; образовательный уровень; формы досуга и отношение населения к религии; фактическая численность полицейских сил; требования, предъявляемые при приеме в полицию; политика должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование; установки и практика судов и исправительных учреждений; взаимоотношения правоприменяющих органов и населения; эффективность деятельности правоприменяющих органов по поддержанию порядка и расследованию преступлений, организация сотрудничества между полицейскими органами соседних юрисдикции и другие факторы. Более того, политизация отчетности об уровне преступности существенно затрудняет его измерение. Те, кто изучал статистику преступности, знают, что в официальную статистику попадает менее половины преступлений, фактически известных полиции^**. Часто это объясняется стремлением сделать так, чтобы "босс хорошо выглядел". Трудно забыть слова, сказанные в декабре 1969 г. президентом Никсоном полицейскому комиссару округа Колумбия Джерри Уилсону, что либо он снизит уровень преступности, либо лишится должности^***. Уровень преступности в округе Колумбия был снижен путем подчистки статистических данных, а в начале 1974 г. в Белом доме был устроен торжественный прием в честь того, что уровень преступности подобным же образом снизился по всей стране^****.

^* ("Crime in the United States - 1972". Washington, D. С Federal Bureau of Investigation, 1973, August 8, p. VII. )

^** (Weis K., Milakоviсh M. E. Political Measures of Crime Rates.- Society, II, July -Angust 1974, № 5, p. 27-33. )

^*** (Ibid., p. 32. )

^**** (Ibid., p. 32. )

Различия в официальной статистике преступности могут также происходить из различий в практике применения права. Писаные кодексы, имеющие идеалистический характер, с одной стороны, реальные ценности и структурная организация общества - с другой, приводят к различиям между обществами и культурами внутри обществ, а также между проповедями и практикой! Например, проституция, азартные игры и нарушения законов о спиртных напитках могут преследоваться писаным законом, но на практике они не только разрешаются, но и защищаются. Различия есть и в том, чьи интересы и почему затрагивает закон. Не всех людей закон касается одинаково. При решении вопроса, против кого направлены правовые санкции и кто защищен от них, следует учитывать факторы психологического и культурного характера^*. Обзор антропологических исследований преступности в разных культурах показывает, что преступность существенно меняется от общества к обществу; это в особенности относится к половым преступлениям, воровству и порокам. На политику в области применения права влияют экономическая основа общества и установки населения. Асоциальный правонарушитель хорошо приспособлен к своей референтной группе, но при этом нарушает законы общества. Самогонщик, например, изготавливает спиртные напитки и продает их по цене более низкой, чем цена с учетом налога. Его доход показывает, насколько широко пользуется его услугами его окружение. Проститутка оказывает услуги, за которые в некоторых случаях клиент уплачивает довольно большую сумму. Азартные игры удовлетворяют эмоциональные потребности множества людей. В большинстве юрисдикции США все эти формы поведения являются тем не менее противозаконными и, следовательно, преступными. Встает вопрос о том, как те или иные действия могут быть определены в качестве преступных, и решать его следует с точки зрения традиционных чувств и ценностей всего общества в целом, а не с позиции ближайшей референтной группы.

^* (Тосh H. Introduction to Legal Psychology. - В кн.: Hans Toch ed., Legal and Criminal Psychology. New York, 1961, p, 9. )

Особого внимания заслуживает coветский подход к рассматриваемым проблемами. Советские криминологи убеждены, что коммунистическое общество в конечном счете покончит с преступностью, благодаря построению совершенной социальной системы. В совершенном обществе будут полностью удовлетворены все потребности каждого из его членов. И достигнуто это может быть, как утверждают советские криминологи, путем ликвидации частной собственности и нужды. При такой системе просто не будет стимулов к совершению преступлений.

Широко практикуемые в американской системе уголовной юстиции сделки о признании вины существенно влияют на официальную статистику преступности, затрудняя изучение отдельных категорий преступлений. Есть основания предполагать, что 75-90% осужденных - это лица, которые вследствие сделок о признании вины признаны виновными в менее тяжких преступлениях, чем те, в совершении которых они первоначально обвинялись. В качестве примера можно назвать дело Спиро Агню^*. Национальная консультативная комиссия по вопросам стандартов и целей уголовной юстиции в 1973 г. рекомендовала сохранить практику сделок о признании вины, ибо без нее судебная система не справится с огромной массой дел. Противники этой практики, как правило, указывают на лиц, которых таким образом освободили от тяжкого обвинения; сторонники же этой практики утверждают, что, если производить судебное разбирательство по каждому делу, судебная система рухнет под навалившейся на нее массой дел; для создания же судебной системы, в которой могут разбираться все дела, не хватает средств. Сторонники сделок о признании вины считают также, что эти сделки служат интересам гуманности. Каковы бы ни были достоинства и недостатки сделок о признании вины, остается фактом, что обвинение в убийстве первой степени часто заменяется обвинением в убийстве второй степени или простом убийстве, обвинения в крупной краже - обвинением в мелкой краже, обвинение в нападении при отягчающих обстоятельствах - обвинением в нападении и побоях; взлом и проникновение в чужое жилище - покушением на взлом и проникновение, кража автомобиля - угопом, изнасилование - непристойными действиями и т. п. Поэтому, когда представители социальных наук пытаются изучать преступников, совершивших преступления определенного вида, они приходят в недоумение.

^* (Спиро Агню, вице-президент США в администрации Р. Никсона, обвинялся в таких преступлениях, как взяточничество, вымогательство и уклонение от уплаты налогов, которые он совершил, занимая ответственные государственные посты до избрания вице-президентом. Агню признал себя виновным в уклонении от уплаты налогов и был осужден только за это преступление: 10 октября 1973 г. федеральный суд в Балтиморе приговорил его к 3 годам тюремного заключения условно и штрафу в 10 000 долларов, - Прим. ред. )

Трудности использования официальной статистики преступности для проведения исследований заключаются в том, что она гораздо лучше отражает практику применения права, нежели преступное поведение. Например, в Уилмингтоне, штат Делавэр, уровень убийств значительно возрос, когда вместо коронера расследованием случаев смерти при подозрительных обстоятельствах стал заниматься профессиональный медицинский эксперт. Примером ошибочного толкования уголовной статистики, который уместно здесь привести, может послужить случай, когда два расположенных рядом графства, местоположение и название которых мы не станем указывать, сообщали очень разные показатели делинквентности несовершеннолетних. Население в обоих графствах было одинаковым по численности и составу; совпадали социально-экономические условия, а также многие другие факторы, учтенные в опубликованных Бюро цензов материалах переписи. Оба графства достаточно невелики, и вместо выделения специального суда по делам о несовершеннолетних правонарушителях такие дела поступают в ведение судьи графства. В одном графстве судья проявил глубокую заинтересованность в проблеме делинквентности несовершеннолетних, создал целый штат консультантов, куда входил имеющий ученую степень психолог, добился организации в графстве специального отдела по делам несовершеннолетних, содействовал формированию группы преподавателей, обеспечивающей сотрудничество школы с судом при решении вопросов о несовершеннолетних, в результате чего неблагополучные дети попадали в сферу деятельности официальных органов на более раннем этапе, чем раньше. В другом же графстве судья считал, что подростки не нуждаются в таком пристальном внимании. Когда в конце года судьи представили статистические отчеты, оказалось, что в первом графстве частота контактов несовершеннолетних с судом составила 6%, так как, кроме правонарушителей, в это число входили запущенные подростки, дети, пропускающие школьные занятия, и т. д. Во втором графстве частота контактов несовершеннолетних с судом была менее 1%. Напрашивался вывод, что подростки в первом графстве - запущенные и делинквентные, а во втором - "хорошие". Это имело политические последствия, и судья, разработавший хорошую программу работы с несовершеннолетними, вынужден был в тяжелой предвыборной борьбе отстаивать свое пребывание в должности судьи, так как, по данным статистики, после его вступления в эту должность делинквентность резко возросла.

Общеизвестно, что полицейские органы, имеющие относительно высокий профессиональный уровень, добросовестно сообщают в ФБР точные сведения о преступности, в то время как полицейские органы, имеющие относительно низкий профессиональный уровень, обычно существенно занижают данные или, быть может, "реже" обнаруживают преступления. И в этом состоит еще одна сложность для тех ученых, которые пытаются изучать преступность.

Сознавая все эти сложности, специалисты в области социальных наук вынуждены тем не менее использовать официальные данные о преступности, часто не отражающие фактическое положение вещей. Официальные статистические данные о контингенте заключенных, о пробации и условно-досрочном освобождении, о подростках, представших перед судом для несовершеннолетних,- все это имеет смысл только как операциональное определение преступности.

Один и тот же закон применяется по-разному в зависимости от местных условий и культуры. К примеру, преступления против собственности обычно считаются в сельской местности более тяжкими и влекут за собой более суровый приговор, чем в городских районах, в то время как за преступления против личности городской судья назначает более тяжкое наказание, чем сельский. Это различие привлекает к себе внимание, когда осужденные попадают в одну тюрьму и рассказывают друг другу о преступлениях, которые они совершили, и приговорах, которые им вынесли. Множество различий в практике применения одного и того же закона часто зависит от культуры и обычаев, принятых в конкретной местности. Считается, что в городских районах качество правоприменительной деятельности выше, чем в сельских, как в силу доступности лучшей профессиональной подготовки, так и в силу более строгого осуществления надзора.

В целях получения более точных сведений о делинквентности некоторые исследователи используют данные опросов о том, совершали ли опрошенные делинквентные поступки^*. Однако достоверность таких самоотчетов зависит от ряда факторов, особенно от честности ответа, его мотивов и гарантий анонимности. Многим подросткам и молодым людям из среднего класса, вероятно, нравится, чтобы о них думали хуже, чем они есть на самом деле, тогда как представления о ценностях, принятые в другой среде, предрасполагают к тому, чтобы скрывать делинквентное поведение. В связи с этим пет полной уверенности в том, что статистика, основанная на самоотчетах, сколько-нибудь надежнее официальной статистики. Содержащиеся в официальной статистике данные об арестах и приговорах судов по крайней мере прошли определенную проверку, чего нельзя сказать о данных относительно делинквентности, полученных на основе самоотчетов. Быть может, сочетание данных официальной статистики с данными, полученными на основе самоотчетов, дает более полную информацию, чем каждый из этих источников в отдельности. При всей своей ненадежности официальная статистика, публикуемая ФБР, является лучшей статистикой преступности в США и превосходит статистику преступности других стран и ООН.

^* (Short J. F., Jr., Hуe F. I. Ehtent of Unrecorded Juvenile Delinquency, Tentative Conclusions.- Journal of Criminal Law, Criminology and Police Science, 49, 1958, p. 296-302. )