Из беседы с агитаторами-фронтовиками 28 апреля 1943 г.

Каждый агитатор стремится проводить задушевные беседы. Что же такое задушевность? Я знаю, что часто агитаторы идут к бойцам с преднамеренной целью - поговорить с ними по душам. И вот уж одно то, что агитатор заранее ставит перед собой такую цель, делает беседу незадушевной. А если бы агитатор зашел к бойцам чайку попить, затеял с ними разговор о том, о сем, а затем затронул какой-нибудь интересующий их вопрос, вот тогда беседа приняла бы действительно непринужденный характер.

Другой пример. Если человек провинился и вы отечески пожурили его, прочитали нотацию, а потом сказали: "Ну, ладно, об этом я никому не скажу, но имей в виду, что если провинишься еще, то я уже скрыть не могу", - вот это тоже будет задушевность. Когда же человек приходит со специальной целью поговорить задушевно, это почти никогда не удается.

Говоря о непринужденной беседе, я имею в виду, что люди ничем не связаны, спрашивают вас обо всем, что их интересует, и не чувствуют, что агитатор пришел к ним с определенной целью. Известно, что у агитаторов есть много заданий по специальной тематике, и их тоже нужно выполнять. Но в непринужденной беседе, о которой мы говорим, тема всплывает как бы непроизвольно.

Надо стремиться к тому, чтобы вызвать людей на обмен мнениями, натолкнуть их на спор, с тем чтобы вы были вроде судьи, устанавливали, кто из них прав.

Непринужденность не означает, что беседу не надо направлять. Направлять надо, но делать это следует так, чтобы люди не чувствовали, что вы пришли к ним с определенным заданием.

Сама форма беседы зависит от обстановки. Если аудитория большая, то беседа может принять форму лекции или митинга. Если вы пришли в блиндаж, можете построить беседу в виде ответов на вопросы. Если же хотите, чтобы у бойцов по какому-либо вопросу осталось более цельное впечатление, можете ограничить себя только этим вопросом и предупредить слушателей, что разговаривать с ними будете только на эту тему, а о других вопросах поговорите потом.

Хочу обратить ваше внимание на то, что агитатор должен опасаться выставлять себя более знающим, более умным, чем окружающая его масса. У меня многолетний опыт пропагандиста и агитатора, и я знаю, что если люди хоть чуть-чуть заметят, что агитатор гордится, считает себя умнее их, то такой агитатор пропал, не будет к нему доверия. С красноармейцами вам надо разговаривать как с людьми, которые все понимают. А если кто-нибудь из них скажет, что он не понимает чего-либо, то вы всегда ему можете возразить: "Что ты прикидываешься, разве у тебя вместо головы кочан капусты? Я вижу, что ты все понимаешь не хуже меня, а просто хитришь". Нельзя относиться к людям пренебрежительно. Пусть про бойца говорят: "Он тумак, ничего не знает", а вы скажите: "Знаем мы этих тумаков, посмотрите-ка, еще какой боец из него выйдет. Вы-то уже побыли на фронте, научились, ну и он таким же будет". Вот если вы будете так подходить к людям, то они к вам будут относиться с уважением...

Агитатору нужно быть правдивым. Не рисуйте бойцам розовых картинок, показывайте действительность такой, какой она есть, не бойтесь показывать трудности, ведь вы имеете дело со взрослыми, понимающими людьми.

Самое трудное в агитационной работе - научиться говорить как следует. На первый взгляд кажется: что тут мудреного, ведь человек с двух лет начинает говорить! На самом деле это большое и трудное дело. В чем же тут трудность?

Агитатор должен передать свою мысль ярко, чтобы она произвела впечатление, и именно такое, какое хочет агитатор. В то же время вы должны изложить мысль коротко, потому что у вас мало времени. Мысль должна быть ясной для слушателей и понятной каждому из них. Все это очень трудно.

Языку надо учиться у классиков. Возьмите Тургенева. Где вы найдете такое, как у него, описание внешности героев его произведений? Пусть предложат каждому из вас описать хотя бы свою жену. Найдете вы для этого нужные слова? Не каждый это сумеет сделать, хотя знает близкого человека очень хорошо. Напишут общие слова. Но ведь от агитатора требуется большее: нужно, чтобы описание получилось у него красочным.

Язык для агитатора - это все. Вы разговариваете с бойцами об известных им вещах. Следовательно, вы только тогда заинтересуете их, если расскажете об этих вещах хорошо и ярко. Я не употребляю слово "красиво", потому что у нас часто увлекаются фразами, думая, что это очень хорошо, а на самом деле очень скверно сыпать трафаретными фразами. Я знаю агитаторов, которые могут говорить часа по три," но после их выступлений у слушателей в голове ничего не остается, кроме отдельных выкриков, потому что мыслей в выступлениях не было. А пред вами бойцы - простые люди, которые прошли с боями тысячи километров, видели много тяжелого, так что им общие да еще пышные фразы - нож к горлу. Им надо, чтобы агитатор ясно и коротко излагал определенные мысли. Причем хорошие мысли никогда не мешает повторить. Ничего, если вам, например, скажут: "Что это ты все про окапывание заладил?" А вы на это ответьте: "До тех пор буду вам говорить об этом, пока вы окопы не научитесь рыть; жалко мне ваших голов, если они зря погибнут".

Агитатор должен быть развитым человеком. Ему надо много читать и много над собой работать. Я бы сказал, что все свободное время агитатор должен уделять чтению...

Готовиться к беседам нужно всегда, даже если агитатор хорошо образован, начитан и знаком с военным делом. Ведь наши знания все-таки ограничены, и поэтому каждый раз надо основательно готовиться, используя свои знания с максимальной пользой. Поэтому я за то, чтобы почаще проводить тематические беседы, так как они дают больше знаний и дисциплинируют людей. Но когда почувствуешь, что тематика приелась, что хочется поговорить попросту, тогда идите к бойцам чайку попить и беседуйте с ними по душам, непринужденно.

Но даже и к непринужденной беседе нужно быть подготовленным, потому что во время нее вам могут задать целый Ряд вопросов. Не увиливайте от ответов и не старайтесь обойти заданный вопрос. Но и не бойтесь, если на какой-нибудь вопрос не сможете ответить. Прямо скажите: "Не знаю, поищу ответ в книгах; если найду, скажу вам".

"О коммунистическом воспитании", стр. 287-290.