Наркомания — проблема, обострение которой не зависит от внешних условий

Хотя многие из побочных эффектов, возникающих в результате наших усилий превратить наркоманию в объект уголовного преследования, подвергаются сейчас широкому обсуждению, существуют, к сожалению, лишь весьма слабые признаки того, что мы уяснили себе основные уроки, полученные из нашего опыта (По вопросу об общих методах решения проблемы наркотиков и наркомании в Америке см.: A. Lindesmith. The Addict and the Law; E. Sсhur. Crimes Without Victims, p. 120—168; E. Schur. Narcotic Addiction in Britain and America. Bloomington, 1962. Я использую также и свою лекцию «Наркотики, закон и общество», прочитанную в Университете штата Делавэр в феврале 1968 г. и опубликованную в сборнике: «The Threat of Crime in America». Newark, 1969.). В последние годы многие организации (медицинские, юридические и др.), а также специальные группы исследователей постоянно призывают к реформе законов, направленных на борьбу с наркотиками, однако на уровне правительственных ведомств, принимающих решения в области социальной политики, наблюдается очевидная робость, мешающая найти новый подход к решению данной проблемы.

Эти колебания до некоторой степени можно объяснить чрезмерной занятостью проблемами причин индивидуальных преступлений и исправлением существующего здесь положения. Все еще сохраняется надежда на то, что какое-то новое «достижение» исследователей поможет найти легкое «решение» проблемы наркотиков, хотя нет никаких признаков того, что подобное «открытие» скоро произойдет. В настоящий момент различные теории, которыми пытаются «объяснить» наркоманию, представляют собой хаотическую смесь зачастую противоречивых идей и гипотез, почерпнутых специалистами из различных областей знаний и изображающих проблему наркотиков как некий социально-юридическо-медицинский комплекс. (Хотя здесь мы ограничиваемся главным образом рассмотрением проблемы наркомании, вызванной героином и морфином, которые создают стойкую физиологическую и психологическую привычку, основные аспекты политики в этой области определенным образом затрагивают и другие проблемы, относящиеся к наркотикам.)

Вообще говоря, основные вопросы, связанные с распространением наркомании, отражают те широкие теоретические категории, о которых я рассказывал в главах, посвященных теориям причин преступности. Особой чертой здесь является то, что наркомания может быть объяснена как "болезненное" состояние (при этом физическая зависимость от наркотика характеризуется как проявление синдрома отвыкания), которое можно сравнить с заболеванием диабетом. (Один психиатр особо подчеркивал это, изобразив в сатирических красках некую страну, в которой прием инсулина был объявлен преступлением, а все инсулиновые "наркоманы" вынуждены были стать "преступниками", чтобы сохранить свою привычку; в этой стране были созданы и специальные полицейские формирования, чьей задачей было выслеживать этих "наркоманов" и пресекать нелегальную торговлю инсулином.) Однако объяснение наркомании только физиологическими причинами не может быть исчерпывающим; мы знаем, что, помимо этого, определенную роль здесь играют и психологические факторы.

Вероятно, наиболее широко распространенную точку зрения на причины наркомании выражает гипотеза, выдвинутая совместно психологами и психиатрами, согласно которой наркомания представляет собой симптом некоего психического расстройства у определенного типа лиц, "предрасположенных" к наркотикам. Наряду с этим получено немало данных о влиянии географического и социального факторов на распространение наркомании в крупных городах Америки; эти данные свидетельствуют о ее высокой концентрации в отдельных районах трущоб, где наркомания оказывается примерно на одном уровне с другими преступлениями. Некоторые социологи пытаются совместить эти данные с психологическим подходом к проблеме, чтобы таким образом объяснить как географическое распределение наркомании, так и тот факт, что лишь отдельные индивиды, живущие в районах с высокими показателями потребления наркотиков, становятся настоящими наркоманами (обычно эта предрасположенность обусловлена обстановкой в семье и иными обстоятельствами). Другими социологами был исследован процесс обучения приему наркотиков, предшествующий их регулярному употреблению, а также пути, по которым идет развитие этой субкультуры. Однако очень часто поиски более конкретных причин не позволяют увидеть влияния окружающей обстановки, благоприятствующей приобретению наркотиков (ведь чтобы принять наркотик, его еще нужно достать), или преобладающих взглядов широкой публики на общее положение дел в этой области.

Если мы несколько отвлечемся от вопроса о том, почему люди становятся наркоманами, и попытаемся понять, почему наркомания получила такое распространение, то не сможем не заметить, что и ее размеры, и ее характер в известной мере определяются существующей политикой в отношении наркотиков. Проблема наркомании содержит такие отрицательные социальные аспекты, которые нельзя связать ни со свойствами самих наркотиков, ни с личностными или социальными характеристиками наркоманов. Эти вторичные признаки становятся понятными лишь тогда, когда задумываешься над социальными последствиями применения соответствующих законов, которые мы пытались сделать средством контроля за незаконным употреблением наркотиков.

Практическое назначение нашего законодательства в области наркотиков сводилось к квалификации наркомана как уголовного преступника. Опираясь на решения административных органов и прибегая к их расширительному толкованию (а также произвольно выбирая одни нормы и обходя другие), федеральные власти довольно ловко превратили закон Гаррисона, принятый в 1914 г. и явившийся основой для законодательства всей страны и отдельных штатов, в настоящий запрет медицинского применения наркотиков. По существующим федеральным законам и законам штатов наркоман не имеет права легально приобретать наркотики. Врач, конечно, может на законном основании прописать ограниченное количество наркотика наркоману при определенных, строго обусловленных обстоятельствах, однако он подвергает себя значительному риску, соглашаясь на лечение больных-наркоманов, за исключением случаев, когда он изолирует наркомана, госпитализируя его. Нетрудно представить себе последствия этой рестриктивной политики. Нет ничего удивительного в том, что при отсутствии легальных источников приобретения наркотиков возникает исключительно прибыльный черный рынок. Как заявил один из юристов, "именно усилиями нашего правосудия, и ничем больше, поддерживаются столь высокие цены на наркотики, которые сами по себе стоят ничтожно мало, и создаются условия для обогащения бесконечной вереницы преступников, поддерживающих этот рынок" (R. Кlug. Testimony, Hearings Before the Subcommittee on Improvements in the Federal Criminal Code, U. S. Senate, Committee on the Judiciary; Washington, 1956, Pt. 5, p. 1379.).

Из-за отсутствия истца или жертвы правоприменяющие органы сталкиваются с большими трудностями при получении доказательств нарушения законов о наркотиках. Это заставляет прибегать к различным специальным методам расследования, включая распространенную практику использования информаторов, о которой говорилось выше; однако беспристрастные наблюдатели считают, что наша полиция не в состоянии существенно помешать деятельности широко разветвленной и хорошо организованной сети подпольной торговли наркотиками. Многие исследования показывают, что меры, принимаемые правоприменяющими органами, задевают лишь самих наркоманов да мелких торговцев и разносчиков. Боссы этого рэкета, предприниматели, которые редко сами бывают наркоманами, остаются преимущественно вне контроля. Широко признан и тот факт, что попытка преградить доступ наркотиков из странпроизводителей путем запрещения ввоза и борьбы с контрабандой оказалась неэффективной.

Практически все наблюдатели - в том числе и должностные лица суда и полиции - соглашаются с тем, что нужда в деньгах для оплаты своей привычки заставляет наркоманов совершать много новых преступлений. Большинство наркоманов в Америке регулярно занимаются мелким воровством или проституцией, чтобы достать деньги на покупку наркотиков на черном рынке. Как указывала оперативная группа по проблеме наркотиков, работавшая в составе президентской Комиссии по применению закона и отправлению правосудия, цены на наркотики постоянно колеблются, но "они никогда не бывают достаточно низкими, чтобы позволить типичному наркоману приобрести их на честно заработанные деньги". В том же докладе приводились и такие потрясающие статистические выкладки: "Если принять, что каждый из зарегистрированных в картотеке Бюро наркотиков на конец 1965 г. наркоманов Нью-Йорка, пользующихся героином, расходовал 15 долл. в день на покупку наркотика и эти 15 долл. представляли собой чистую выручку от продажи краденого имущества стоимостью в 50 долл., можно заключить, что каждый год наркоманы повинны в краже имущества, которое в одном только Нью-Йорке может быть оценено во много миллионов долларов" (President's Commission on Law Enforcement and Administration of Justice, Task Force Report; Narcotics and Drug Abuse, p. 10.) Поскольку эти данные ограничены только Нью-Йорком и только зарегистрированными наркоманами, то, вероятно, общее количество украденного имущества следует оценивать гораздо большими цифрами. (Во время подготовки этого доклада официальное число выявленных наркоманов по всей стране составляло около 53 тыс., причем более половины из них, как считалось, проживали в штате Нью-Йорк, тогда как по неофициальным данным их число достигало "по крайней мере нескольких сотен тысяч.) Оперативная группа допускала, что на основании этих данных можно прийти к выводу, что "наркоманы ответственны за большую часть имущественных преступлений в тех районах, где наркомания получила наиболее широкое распространение", но тут же предупреждала, что проверить подобные выводы невозможно. IB то же время группа ссылалась на сообщения нью-йоркского городского Управления исправительных учреждений, согласно которым почти 40% заключенных в 1966 г. (среднее количество - около 10 тыс. человек) признавали свое пристрастие к наркотикам. Даже при условии, что очень многие лица, ставшие наркоманами,могли бы совершать преступления и в том случае, если бы они не были таковыми, трудно не прийти к выводу, что громадное число имущественных преступлений непосредственно вызвано нехваткой денег, необходимых для удовлетворения привычки к наркотикам.

Репрессивная политика в отношении наркоманов способствует усиленному развитию и распространению весьма своеобразной субкультуры. Ее возникновению содействует и такой фактор, как, например, моральное удовлетворение от пребывания в кругу "своих", однако главной причиной, заставляющей наркоманов объединяться в группы, являются, по-видимому, те условия, в которые их ставят меры по борьбе с наркоманией. За исключением лиц, которые получают наркотики для лечения, а также тех, кто пользуется законными источниками их приобретения, все американские наркоманы должны находить дорогу к сложной системе распространения наркотиков, так или иначе связываясь с преступным миром. Такие люди по необходимости вступают в контакт с торговцами наркотиками, а многие из них, чтобы сохранить свою привычку, и сами становятся посредниками в их распространении. Неизбежно они вступают в сделки с другими наркоманами; в общем, все способствует тому, чтобы наркоман все глубже погружался в "мир", распространяющий и потребляющий наркотики. Подобный субкультурный "конгломерат" обладает и своей системой борьбы с правоприменяющими органами, которая предполагает развитие в данном районе системы "вензелей" - своеобразного средства оповещения и связи, предназначенного для опознания провокаторов и защиты от них.

Важно помнить, что один лишь факт употребления наркотиков еще не говорит о принадлежности человека к той или иной связанной с наркотиками субкультуре. Исследования показывают, например, что люди, проходящие курс лечения наркотиками, не вовлекаются в эти субкультуры, потому что у них нет в этом необходимости. Опыт Великобритании также показывает, что степень доступности наркотиков и суммы, необходимые для их приобретения, являются ключевыми факторами, от которых зависит, будет наркоман вовлечен в подобную субкультуру или нет. Английские наркоманы, как правило, не нуждаются в связях с другими наркоманами или с подпольными распространителями наркотиков, и, вероятно, по этой причине в Великобритании относительно слабо развита и сама субкультура наркомании (во всяком случае, это верно в отношении таких наркотиков, которые приобретаются легально). В Америке же наши методы борьбы с наркоманией почти полностью изгнали наркоманов из респектабельного общества. Квалифицируя наркомана как преступника, мы тем самым толкаем его на превращение в такового. В человеческом и социальном плане издержки такого решения проблемы почти не поддаются определению.

К сожалению, эти отрицательные социальные последствия нынешней политики еще далеко ,не уравновешиваются успехами медицинского лечения наркоманов. Несколько лет назад Государственная служба здравоохранения США начала осуществлять широкую программу лечения наркоманов в больницах в Лексингтоне (в Кентукки) и в Форт-Уэрте (Техас), а сейчас развертываются специальные центры лечения и профилактики наркомании в нескольких штатах и крупных городах. Хотя оценки результатов этого лечения различаются в зависимости от того, кто производит подсчеты, все же очевидно, что возвращение излеченного пациента к прежним привычкам скорее правило, нежели исключение. Изолировать наркомана от наркотиков в больничных условиях нетрудно, но удержать его от употребления наркотиков после выхода из больницы - совсем другое дело. Какие бы психотерапевтические методы лечения ни применялись в больнице, они в большинстве случаев рассчитаны на преодоление тех привычек и взглядов, которые уже стали для наркомана естественными; к тому же "пациент" часто поступает на лечение в принудительном порядке (правда, в большинстве таких программ предусмотрено лечение как принудительно доставленных, так и "добровольных" пациентов).

К сожалению, в большинстве этих программ не предусмотрено дополнительное лечение по выходе из госпиталя. Сейчас уже повсеместно признано, что после пребывания в больнице наркоман должен оставаться какое-то время под амбулаторным наблюдением, если он хочет устоять против соблазна, который его наверняка будет ожидать по возвращении домой. Одна группа специалистов предложила широкую программу лечения с использованием возможностей общины. В этой программе клинический курс отвыкания должен сопровождаться серией постепенных шагов, рассчитанных на полное возвращение к нормальной жизни и предпринимаемых под наблюдением ближайшей клиники, которая функционирует при поддержке какого-то госпиталя и сотрудничающего с ним медицинского учреждения в самой общине. С целью облегчить переход из клиники в обычное окружение был разработан метод "промежуточного дома" (один из таких "домов" был организован и успешно действовал в восточном секторе Лос-Анджелеса). Чиновники из департамента по делам об условно-досрочном освобождении штата Нью-Йорк утверждают, что с помощью системы приемов, осуществляемой под наблюдением и контролем специальных сотрудников управления, им удалось отучить некоторых помилованных преступников от наркотиков; защищая достоинства этой системы, они заявляют, что для продолжительного воздержания наркоманов положительное значение имеет элемент принуждения.

Заслуживают особого упоминания две экспериментальные попытки лечения, которые предполагают диаметрально противоположный подход к решению проблемы. Одной из них является программа "Сайнанонхаус" (L. Yablonsky. Synanon: The Tunnel Back. New York, 1964j R. Vо1kman and D. Cressey. Differential Association and thd Rehabilitation of Drug Addicts. - "American Journal of Sociology", № 69, 1963, September, p. 129-142.) в которой главную роль "целителей" играют вылечившиеся наркоманы; сначала пациентов изолируют от наркотиков, затем начинают последовательные попытки (путем особых групповых дискуссий, носящих название "атакующая терапия", с дальнейшим переходом к обычной трудовой жизни при полном отказе от наркотиков) вызвать у них неприязнь к наркотикам, привить какие-то социальные навыки и позитивные социальные идеи. Центральное место в этой программе занимает также система последовательного усложнения деятельности, когда пациент постепенно, шаг за шагом переходит от одних занятий к другим, все более ответственным. Хотя на этот счет имеется лишь весьма ограниченная статистика, все же оказывается, что такой подход позволил многим бывшим наркоманам полностью отказаться от употребления наркотиков. Однако, чтобы избежать возможного рецидива, большинство пациентов осталось жить и работать в "Сайнанонхаусе". Это дало повод критикам заявить, что это дело не лечебное, а "защитное учреждение", и доказывать, что в данном случае зависимость от наркотиков была подменена зависимостью от "Сайнанонхауса". Как бы справедливо это ни было, все же такой подход, особенно в сравнении с обращением з обычном лечебном учреждении, представляется многообещающим в качестве метода добровольного лечения некоторых наркоманов. Вторым важным шагом вперед в лечении наркоманов является программа "поддержания привычки с помощью метадона" (Интересный отчет о лечении метадоном содержится в работе: N, Hen toff. A Doctor Among the Addicts, Chicago, 1968.), проведением которой руководят Винсент Доул и Мэри Найсуондер из Университета Рокфеллера и которая сейчас частично финансируется штатом Нью-Йорк. По этой программе наркоманы (все они лечатся добровольно) сначала госпитализируются, изолируются от героина и затем переключаются на более слабое наркотическое средство-метадон, растворенный в апельсиновом соке; доза метадона постепенно повышается до определенного уровня, при котором люди не испытывают никакого влечения к героину. Никаких вредных последствий при этом не наблюдается, если доза метадона остается постоянной. Во второй фазе лечения наркоман выходит из больницы и уже амбулаторно каждый день в указанное время получает свою "порцию" метадона. Наконец, когда пациент окончательно приспосабливается к нормальной жизни без контроля, визиты в амбулаторию становятся все более редкими и ему позволяют забирать из амбулатории недельный запас метадона. Прошедшие этот курс лечения оказываются способными работать и жить вполне нормально, не превышая установленной дозы метадона. Конечно, следует признать, что пока система проверялась лишь на добровольных пациентах и при этом проводился тщательный их отбор. Некоторые критики считают, что основа этой программы весьма сомнительна, поскольку она просто переключает наркомана с одного наркотика на другой. Однако Доул и Найсуондер считают, что задача добиться в послеклинический период полного воздержания нереалистична; вместо этого они просто ставят перед собой цель сделать наркомана вполне нормальным гражданином. Свой метод они сравнивают с инсулиновой терапией диабетиков, в процессе которой больные не излечиваются, но и болезнь не прогрессирует. Поддержание привычки с помощью метадона, в отличие от поддержания привычки у алкоголика с помощью спиртного, не оказывает серьезного отрицательного воздействия на выполнение индивидом своих гражданских функций. Хотя метод поддержания привычки, может быть, и не пригоден для всех наркоманов, однако в отношении некоторых он оказывается достаточно эффективным.

Следует помнить, что программы, подобные методу "Сайнанонхаус" и методу поддержания привычки с помощью метадона, являются сугубо экспериментальными. Это единичные мелкомасштабные начинания, представляющие собой исключение на фоне обычного отношения к наркоманам, основанного на запугивании, тюремном заключении с изоляцией от наркотиков, с принудительным "лечением" и освобождением при большой вероятности повторения всего цикла. Оба этих интересных эксперимента во многих аспектах противоречат официальной политике и практике. В случае с программой "Сайнанонхаус" консервативным чиновникам не так легко согласиться с очевидными успехами, достигаемыми в "лечении" наркоманов не имеющими специальной подготовки бывшими наркоманами, да еще не в больничных условиях. К тому же сильное сопротивление со стороны местной общины встречают и группы бывших наркоманов, принимающих решение жить коммуной в "респектабельных" районах (как это делают пациенты, лечившиеся по программе "Сайнанонхаус"),

Метод лечения метадоном еще больше расходится с "устоявшимися" представлениями о том, как надо обращаться с наркоманами. Помимо того, что он целиком основан на амбулаторном лечении (а это неизменно осуждается как федеральным Бюро наркотиков, так и другими официальными инстанциями), поддержание привычки с помощью метадона ставит под удар доминирующий взгляд на эту проблему, по которому единственным условием успешного излечения может быть только полное воздержание от употребления наркотиков. Даже сравнительно неплохо разбирающиеся в этом вопросе врачи убеждены, что любая программа, связанная с выдачей наркоманам каких-то наркотиков, способствует "затягиванию болезни" и ведет к "провалу" всех попыток вылечить человека от наркомании. Эти врачи не понимают одного - что в существующих условиях наркомания как общее явление также обречена на "затягивание". Как заявил автор проекта сети клиник для лечения наркоманов (проект был выдвинут Нью-Йоркской медицинской академией в 1955 г.), "мы не за то, чтобы раздавать наркоманам еще больше наркотиков. Мы просто советуем применить другой метод их распределения...". (Н. Howe. Testimony, in Hearings Before the Subcommittee on Improvements in the Federal Criminal Code, p. 1332.)Многие официальные лица считают метадоновую программу опасно схожей с английским подходом к решению проблемы наркомании, благотворность которого Бюро наркотиков упорно не желает признавать. Хотя англичане и сохранили юридический контроль за хранением и распространением особо опасных наркотиков, лечение наркомании они рассматривают прежде всего как задачу медицины. Если английских врачей и предупреждают о необходимости прописывать наркотики осторожно, им тем не менее разрешено (причем довольно свободно) прописывать наркотики и для наркоманов; в их понимании "лечение" включает и амбулаторную практику и даже длительное поддержание привычки к наркотикам, если это признано необходимым с медицинской точки зрения. При такой системе в Англии почти не наблюдается употребления опиатов (там насчитывается не более тысячи наркоманов, принимающих опиаты), практически нет и черного рынка опиатов (поскольку постановления Национальной службы здравоохранения о наркотиках ликвидировали экономические предпосылки для подпольной торговли) и почти не наблюдается преступлений, связанных с их приобретением. У нас было много дискуссий по поводу британского опыта (О постановке дела с наркотиками в Англии см.: Е. Sen ur. Narcotic Addiction in Britain and America; A. Lindesmith. The Addict and the Law, Chap. 6; R. King. An Appraisal of International, British and Selected European Narcotic Drug Laws, Regulations and Policies. - "Drug Addiction: Crime or Desease". Interim and final Reports of the Joint Committee of the American Bar Association and the American Medical Association on Narcotic Drugs. Bloomington, 1961.), и представляется, что политика, ориентированная на медицинские методы решения проблемы, позволяет англичанам удерживать положение под более эффективным контролем.

В последние несколько лет, как стало известно, в Англии наблюдалось некоторое увеличение числа наркоманов, и теперь там наметилась тенденция к усилению контроля за выдачей наркотиков по рецептам (однако англичане не отказались от медицинской ориентации в подходе к проблеме). Некоторые американские должностные лица и корреспонденты газет и журналов поспешили объявить эти изменения признаком "провала британской системы", однако эти заявления кажутся неоправданными. Увеличение числа наркоманов можно объяснить и другими факторами (в том числе улучшением системы обнаружения наркоманов, а также эмиграцией канадских и, возможно, отдельных американских наркоманов в Великобританию). Но, что более существенно, нет никаких сообщений о том, что там есть нелегальная торговля опиатами или преступления, связанные с их употреблением. Основной принцип британской системы - ликвидация вторичных аспектов проблемы наркотиков путем передачи ее решения в руки медиков - выдерживает проверку временем. Вполне разумно предположить, что, если англичане изменят свою политику и пойдут за американцами, последствия окажутся для них плачевными.

Не так давно американские специалисты, заинтересованные в решении проблемы наркотиков, начали понимать, что одних только принудительных мер для этого недостаточно и что их должна дополнять какая-то система, предполагающая "медицинский подход". К сожалению, однако, эта идея не нашла поддержки и не сопровождалась соответствующим пересмотром политики в этой области. Был сделан шаг (это нашло отражение в ряде законов, принятых как в штатах, так и в федеральном масштабе) в направлении применения программы "гражданского участия" в решении данной проблемы, однако в высшей степени сомнительно, можно ли это назвать медицинским подходом. По предлагавшейся схеме некоторым отобранным наркоманам-преступникам предлагалось пройти курс лечения, во время которого действие приговора приостанавливалось; по другим вариантам зарегистрированный наркоман должен пройти лечение в принудительном порядке, даже если против него не выдвинуто никакого обвинения в совершении уголовного преступления. Разумеется, стремление заменить в этом случае тюремное заключение медицинским лечением достойно похвалы, и неудивительно, что либералы-реформаторы рассматривают эту систему как шаг вперед. Возможно, что по крайней мере с некоторыми наркоманами будут обращаться более гуманно, чем при существующем положении вещей. Более того, такие программы позволяют находить и добровольцев, соглашающихся пройти курс лечения.

И тем не менее критики обнаружили в этих программах целый ряд недостатков: в основе большинства методов лежит принуждение; существует возможность продолжительного пребывания на лечении таких наркоманов, которые не привлекались к ответственности за уголовные преступления; не исключено, что по этим законам срок пребывания на лечении наркомана, обвиняемого в преступлении, окажется большим, чем срок заключения, определенный по статье уголовного кодекса; отмечается, что предоставляемое жилье не соответствует положенным нормам; принятые программы лечения оказываются неэффективными. В наших судах все еще дискутируется вопрос о конституционной приемлемости постановлений о "гражданском участии", а что касается нью-йоркской программы (одна из двух наиболее крупных, вторая осуществляется в Калифорнии), то она нарушается многочисленными побегами (из тюрем) и осложняется другими трудностями. Если бы такие программы осуществлялись только медиками в учреждениях, не носящих характера тюремно-исправительных, и если бы при этом сами программы лечения были достаточно гибкими, они могли бы (при условии, что дух принуждения был бы устранен) принести некоторую пользу. В настоящий момент, однако, они даже официально рассматриваются только как еще один вид оружия в продолжающейся "войне с наркоманией", а в такой атмосфере вряд ли возможно проводить какое-либо эффективное лечение. Недавно один юридический советник оперативной группы по наркотикам президентской Комиссии по применению закона и отправлению правосудия подчеркнул, что "до тех пор, пока не будет доказано, что существующие методы лечения наркомании достаточно перспективны, "гражданское участие" останется лишь подменой тюремного заключения" (D. Aronowitz. Civil Committment of Narcotic Addicts and Sentencing for Narcotic Drug Offences. - Task Force Report: Narcotics and Drug Abuse, p. 151.).

Нет нужды говорить о том, что лежащий в основе чрезвычайно сложной проблемы наркотиков цикл спроса и предложения не будет нарушен и впредь, если даже из описанной выше системы возникнет какая-то действительно эффективная программа лечения наркоманов. Разочаровывает тот факт, что оперативная группа (президентской комиссии) не дала никаких существенных рекомендаций по изменению нынешнего законодательства в области наркотиков. Несмотря на то что в прилагавшихся к ее докладу материалах внешних консультантов были подробно рассмотрены многие проблемы, связанные с нашей политикой в этой сфере, единственным существенным результатом работы группы (а вместе с ней и комиссии) оказалась поддержка более ранних рекомендаций о необходимости более гибкого подхода к определению меры наказания. Кроме того, комиссия настаивала на расширении аппарата правоприменяющих органов и призывала к дальнейшим исследованиям.