Можно ли искоренить мошенничество?

Те, кто серьезно озабочен сложившимся положением вещей, обычно утверждают, что есть только один выход- "возврат к нормам высокой морали". При этом основной упор делается на перевоспитание индивидов. Если каждый человек будет вести себя в соответствии с требованиями морали, то изменится и вся картина, считают они. Без сомнения, это утверждение правильно. Однако от этого вопрос о том, как могут быть достигнуты соответствующие изменения, отнюдь не становится яснее. Как следует из вышесказанного, социологи, в общем, признают, что и мотивации и все поведение человека зависят от его культуры и институциональной организации его общества. Но если допустить, что по крайней мере некоторые из американцев, занимающихся ныне мошенничеством, сумеют сами отказаться от своего "бизнеса" и перестанут вести себя аморально, то снижение общего уровня мошенничества потребует таких реформаторских программ, которые выйдут за пределы перевоспитания отдельных индивидов.

Поскольку это так, то, учитывая, что мошенничество пустило глубокие корни в наших нынешних институтах и ценностях, можно не сомневаться, что ждать его полного искоренения было бы нереалистично. Это, однако, не значит, что с ним ничего нельзя сделать. Некоторые из реформ можно будет провести при условии введения каких-то форм самоконтроля и внутреннего контроля на предприятиях в отдельных отраслях промышленности и учреждениях. Структурные изменения внутри организаций помогут избавиться от неблагоприятных влияний, разлагающе действующих на чиновников разных уровней. Успех реформ будет зависеть и от добровольной сдержанности фирм в конкурентной борьбе, в рекламе и т. п. Представляется, однако, очевидным, что в отношении рекламы понадобятся серьезные принудительные меры, если не жесткий контроль со стороны правительства.

Иногда считают, что новые законы здесь не помогут. Может быть, и верно, что мошенничество в известной степени обязано своим существованием слишком большому разнообразию и сложности нашей системы правовых и административных положений. Однако неэффективность этих положений зависит главным образом от недифференцированного подхода при отправлении правосудия и отказа "заделывать прорехи", а не от "изобилия" законов. Неверно и утверждение, будто бы с помощью законов нельзя изменить систему человеческих взглядов. Правильное применение законов при рассмотрении дел о мошенничестве способно положительно воздействовать на поведение индивидов. Изменения же в поведении, как показывают исследования, могут в дальнейшем сопровождаться изменениями и в мировоззрении. Более того, мы должны признать, что в отношении беловоротничковой преступности и "респектабельного" мошенничества сдерживающее влияние уголовного права может оказаться наиболее сильным. Парадокс заключается в том, что американцы требуют применения наиболее жестких норм права в отношении именно тех видов преступлений, против которых (из-за наличия определенных ситуационных факторов, вовлекающих людей в преступления) уголовное законодательство обладает наименьшим сдерживающим эффектом, тогда как именно здесь (если учесть, что преступник рискует в результате применения уголовно-правовых санкций потерять очень многое и что он в состоянии предвидеть все последствия нарушения закона) для достижения цели потребуется гораздо меньше усилий (Этот вопрос был недавно поднят социологом Уильямом Чемблиссом. См.: W. Сhambliss. Types of Deviance and Effectiveness of Legal Sanctions. - "Wisconsin Law Review", 1967, p. 703-719.).

Чтобы оправдать решительное наступление на беловоротничковую преступность, вполне достаточно имеющихся аргументов: прямой ущерб, наносимый этими преступлениями обществу, весьма значителен; не меньшим является и косвенный ущерб, причиняемый общей атмосферой надувательства; все эти преступления могут быть по большей части ликвидированы с помощью уголовного права. Вероятно, есть возможность не только сократить число наиболее крупных налоговых лазеек, но и модифицировать и упростить систему удержания налогов и предоставления налоговых льгот таким образом, чтобы у людей не возникало стремления уклониться от уплаты налогов и не создавались бы возможности для этого. По-видимому, наилучшей реформой было бы введение более жесткого правительственного контроля (там, где нельзя осуществить принцип самоконтроля) за правильностью рекламы и честным ведением торговли. Кое-что, как мы видим, в этом направлении уже делается; например, введены государственные правила "безобманной упаковки" товаров. Однако необходимо сделать гораздо больше. Если мой анализ верен, то содержание повседневной рекламы следует рассматривать как имеющее прямое отношение к превалирующим тенденциям мошенничества в современной американской жизни. Такие основные и широко признанные черты рекламы, как обман и искажение истины, способствуют возникновению наклонности к обману и развитию податливости на обман. Это положение должно быть радикально изменено. Какой размах должен получить процесс изменения в условиях нашей основанной на конкурентных началах экономики и какие формы он должен принять, сказать трудно, поскольку нужны специальные познания, которых у меня нет. Однако мало кто усомнится в том, что решительное пресечение наиболее грубых форм мошенничества могло бы (разумеется, если это не подорвет жизнеспособности капитализма) серьезно сократить его размеры.

Подобные рекомендации, и это симптоматично, даются, как правило, очень редко. Если сказать "человеку, с улицы", что бороться с преступностью следует путем контроля за рекламой, он обязательно решит, что.это не имеет отношения к тем аспектам преступности, которые больше всего беспокоят как общественность, так и официальные власти. И тем не менее именно здесь открывается та ее сфера, которая все-таки потенциально поддается воздействию и которая самым серьезным образом влияет на моральные аспекты нашей правовой системы и на моральный облик общества в целом. Уже само безразличное отношение к "респектабельной преступности" в Америке представляет собой одно из основных преступлений нашего общества.