Аномия, субкультуры и преступность

Как я только что упоминал, криминологи экологического направления объясняли различия в уровнях преступности определенным балансом между элементами позитивной социальной организации и дезорганизацией в различных районах. Сазерленд также пробовал применить свою теорию "дифференцированной связи" не только к выяснению причин индивидуальных преступлений, но и для поисков логического обоснования того или иного типичного уровня преступности. Поначалу он делал это и для выяснения социальной дезорганизации, несмотря на то что социологи уже тогда заметно отходили от этого, поскольку социальная дезорганизация казалась им исключающей всякую социальную типизацию в городских трущобах. В конце концов и Сазерленд начал формулировать свои объяснения различий в уровне преступности, исходя из другой концепции, а именно из понятия "дифференциальная социальная организация". Все сегменты современного урбанистического общества, вероятно, содержат в себе как криминальные, так и антикриминальные предпосылки. Различия в общем балансе "дифференцированных связей", к которым тяготеют индивиды, повидимому, отражают определенное взаимодействие про и антикриминальных факторов влияния в тех социальных ячейках, к которым принадлежат данные индивиды (или тех, с которыми они связаны в меньшей степени). Другими словами, если мы идентифицируем индивида в рамках той или иной единицы социальной организации и если мы что-то знаем об имеющихся у этой единицы "оценках", связанных с преступностью, то можно сказать что-то определенное и о вероятности наличия у этого индивида какого-то особого баланса "дифференцированной связи". Таким образом, и широкие различия в уровне преступности, и развитие преступных наклонностей у данного, конкретного индивида отражают лишь разные стороны одной и той же модели - определенной комбинации воззрений, благоприятствующих и неблагоприятствующих нарушению закона.

В социологии издавна существует традиция проявлять повышенный интерес к типическим вариациям в частоте различных форм социального поведения. Классическим примером такого анализа является исследование Эмиля Дюркгейма о самоубийстве (Е. Diirkheim. Suicide. New York, 1951). Дюркгенма заинтересовала проблема разработки общего объяснения феномена самоубийства, которое позволило бы систематизировать разнообразные типы вариаций в частотности самоубийств (различия по группам, общинам, времени и т. п.). Он установил, что понять смысл всех этих вариаций можно, если смотреть на них с точки зрения стабильности и широты социальных связей в различных группах и при разных обстоятельствах. Побочным результатом этого анализа явилась концепция аномии (грубо определяемой как "отсутствие норм"), характеризующая такое состояние человека, которое наблюдается при внезапных и болезненных изменениях социальных условий (особенно если это имеет отношение к удовлетворению человеческих желаний) и которое Дюркгейм рассматривал как порождающее, по крайней мере частично, самоубийство. Эта концепция стала основой для серьезных размышлений социологов о преступности.

В широко обсуждавшейся и оказавшей исключительное влияние на специалистов статье под названием "Социальная структура и аномия" (R. Меrtоn. Social Structure and Anomie. - "American Sociological Review", № 3, 1938, October, p. 672-682. См. эту же статью в переработанном и дополненном виде в работе: R. Меrton. Social Theory and Social Structure, New York, 1957.) социолог Роберт Мертон развил эту идею и разработал принципы глубокого анализа связей между американской социальной структурой и девиантным поведением, включая преступность среди взрослых и подростков. Стремясь объяснить, "каким образом некоторые социальные структуры оказывают влияние на определенных членов общества, толкая их на противоправные деяния", Мертон обратил особое внимание на два важных аспекта социального контроля: во-первых, на "определяемые культурой цели, намерения и интересы, которые для всех или достаточно широких кругов нашего общества представляются законными", а во-вторых, на те способы, которыми в данной социальной структуре "определяются, регулируются и контролируются меры, принимаемые для достижения этих целей". Благодаря взаимозависимости этих двух аспектов - целей и предусмотренных законом средств их достижения - и складываются типы конформизма и девиации в социальных структурах нашего общества. Если цели и средства не полностью соответствуют друг другу утверждал Мертон, можно ожидать появления условий, схожих с аномией Дюркгейма.

Мертон наглядно подтвердил свой тезис, разработав типологию возможных комбинаций принятия или отрицания и целей и средств как факторов, порождающих тот или иной общий тип конформизма или девиации (основными категориями Мертона были конформизм, инновация, ритуальность, уход в себя и бунт). Для нашей темы понятие "инновация", под которым подразумевается принятие индивидом каких-то культурных ценностей при одновременном отказе от одобряемых обществом средств (или, на худой конец, обращение к нестандартным средствам), является наиболее существенным. Предположительно именно это и происходит в большинстве преступлений и правонарушений. Мертон видел, что подобный "выход" человеческих страстей неразрывно связан с чрезмерным ажиотажем вокруг финансового успеха, характерным для Америки, особенно когда это не сопровождается выбором адекватных средств его достижения. Он писал, что "в тех случаях, когда в системе ценностей какие-то цели, связанные с личным успехом, обретают превалирующее значение для всего населения, а социальная структура серьезно затрудняет или полностью преграждает доступ к общепринятым средствам их достижения для значительной части чтого же населения, девиантное поведение получает наибольший размах".

Намереваясь с самого начала объяснить, почему интенсивность девиантного поведения неодинакова для представителей различных секторов общества, Мертон не обошел и вопроса о влиянии классовых, социальных различий на распределение такого поведения. По его мнению, от представителей низших классов нашего общества, которые так же, как и другие, по-видимому, стремятся к достижению личного успеха, но не располагают необходимыми для этого законными средствами, можно ожидать предпочтительного выбора незаконных методов. Мертон учитывал и роль, которую играет семья как фактор, способствующий развитию аномии. Эта роль усиливается в особенности тогда, когда родители из низших классов, сами не получившие возможности пользоваться законными средствами достижения успеха, переносят собственные нереализованные чаяния на своих детей.

Разрабатывая чту формулу, Мертон тем самым закладывал частично и ту основу, которая в дальнейшем была использована для анализа "делинквентной субкультуры". Внимание социологов к термину "субкультуpa" (который означает просто культуру внутри культуры) было привлечено публикацией в 1955 г. работы Альберта Коэна, имеющей очень важное значение, "Делинквентные дети: культура шайки" (York, 1955 one DeIinluent Boys: The Culture of the Gang. New). Как мы видели, чикагские социологи еще раньще показали, что делинквентные и криминальные тенденции существуют в определенных районах города и что эти традиции передаются так же, как и другие элементы культуры. К этому Мертон добавил еще и фактор непостоянства элементов стратификации в их отношении к общепринятым культурным ценностям, особенно к стереотипу денежного успеха. Тем самым он до некоторой степени объяснил, каким образом формы индивидуальной адаптации, складывающиеся под воздействием нашей социальной системы, ведут к повышенной деаиантности и преступности в низших социально-экономических классах

Основываясь на всем этом, Коэн сумел выявить еще один аспект правонарушений - содержание "делинквентнои субкультуры". Соглашаясь с Мертоном в том, что серьезные правонарушения и преступления чаще всего совершаются в низших классах городского населения, Коэн тем не менее ставил под сомнение теорию "незаконных средств", с помощью которой Мертон объяснял, почему люди становятся преступниками. Если бы преступление означало просто способ добиться другими средствами того экономического успеха, который предлагается всем американцам в качестве главной жизненной цели, то можно было бы думать, что мотивом преступления является перспектива финансового вознаграждения. Однако Коэн установил, что преступность подростков в значительной мере направлена не на это Напротив, утверждал он, поведение представителей "делинквентных субкультур" по преимуществу "делинквентных намеренно и негативно". Подросток из низших слоев городского населения совершает преступления просто с целью "попробовать что это такое" и проявляет при этом исключительную "гибкость" и "кратковременный гедонизм", что серьезно расходится с тезисом Мертона.

Чтобы объяснить эти явления, Коэн, которого интересовал механизм индивидуальной мотивации, а также влияние более общих факторов социальной структуры, сконцентрировал свое внимание на идее коллективного решения проблем в определенных социальных группах. Соглашаясь с Мертоном в том, что люди во всех слоях нашего общества стремятся к какой-то общей цели, а именно к достижению финансового успеха, Коэн рассмотрел в деталях целый комплекс ценностей, свойственных среднему классу (таких, как честолюбие, индивидуальная ответственность, развитие специальных навыков, рациональность, умеренность в вознаграждениях, сдерживание агрессивности), которые часто усваиваются детьми как среднего, так и низших классов. По этой почти универсальной "мерке" мальчик из рабочего класса обязательно оказывается "в самом низу". Хотя обстановка в семье и ранний опыт не подготовили его к восприятию подобных стандартов, широко распространенные институты, отражающие интересы среднего класса (особенно школа с ее ориентацией на средний класс и учителями - выходцами из среднего класса), будут тем не менее оказывать на него свое влияние. Результатом этого, по Коэну, бывает сильнейшая "озабоченность своим положением", что в свою очередь (благодаря психологическому процессу "формирования реакции") приводит к полному отказу от этих стандартов и к переходу к иной системе норм и ценностей, в рамках которой подросток из рабочего класса может добиться удовлетворяющего его социального статуса. Другими словами, "делинквентная субкультура" фактически сводится к выворачиванию наизнанку всей угнетающей человека системы ценностей среднего класса; ее отличительный признак - "явное и полное отрицание стандартов среднего класса и принятие их крайней антитезы".

Эта теория с момента ее появления подвергалась самой тщательной проверке и критике, и даже сам Коэн теперь признает, что его формулировка недостаточно точна. Он соглашается, что она действительно не объясняет тех мотивов, которые лежат в основе правонарушений, совершаемых представителями среднего класса, и при этом выдвигает еще одно объяснение, в котором особое значение придает фактору половой идентификации, тем не менее работа Коэна обладает большими достоинствами, поскольку в ней уделяется внимание содержанию девиантного поведения, его квалификации и распространению, а также тому факту, что оно передается от поколения к поколению. Как мы увидим, теория Коэна способствовала исследованию вопроса о природе ценностей, усваиваемых несовершеннолетними правонарушителями. Концепция "делинквентной субкультуры", несмотря на ее ограниченность, продолжает сохранять свое значение в социологии преступности.

Серьезным вкладом в эту теорию явилось исследование, получившее известность под названием "Преступность несовершеннолетних и благоприятные возможности" и опубликованное в 1960 г. Ричардом Клоуардом и Ллойдом Оулином (R. С1оward and L. Оh1in, Op. cit.) Работая в традициях Дюркгейма, Мертона и Коэна, Клоуард и Оулин главное внимание обратили на те моменты, которые были упущены в предыдущих теориях, а именно на различия в степени адаптации индивидов к криминальному поведению. Они выделили три главных типа "делинквентных субкультур": криминальную субкультуру ("рэкет"), конфликтную субкультуру (активные шайки) и субкультуру ухода в себя (наркотики). Каждая из них, по Клоуарду и Оулину, возникает из определенного комплекса социальных условий. Хотя большинство подростков из низших классов испытывает значительное воздействие факторов, указанных Мертоном, факторов, вызывающих у них желание если не стать членом среднего класса, то по крайней мере добиться материального благополучия, отсутствие законных средств к удовлетворению такого делания не обязательно является единственной причиной, толкающей их на преступление. Клоуард и Оулин отметили, что большое значение при этом имеют и возможности для совершения преступления: каждая из субкультур "требует особой среды, чтобы развиваться и процветать". Подростки становятся преступниками только в достаточно стабильном и однообразном окружении городских трущоб, где уже существуют организационно четкие криминальные традиции, которые в известной степени интегрированы с обычными ценностями и вписываются в общую структуру общины. Лишь придостаточной устойчивости условий криминальные ценности и навыки могут получить признание, а подростки - находить те образцы, по которым они будут моделировать и собственное поведение. Что касается конфликтной субкультуры, то она, очевидно, скорее развивается в менее интегрированных районах.

"К числу факторов, усиливающих нестабильность социальной организации городских трущоб, относится высокая вертикальная и горизонтальная (географическая) мобильность населения. Так бывает, когда, несмотря на крупное жилищное строительство, "местные жители" не получают квартир в новых домах в прежнем районе и оказываются разбросанными по разным районам, в то время как на их месте селятся "чужаки"; когда изменяется характер землепользования, как это бывает в жилых кварталах, территорию которых занимают прилегающие торговые или промышленные предприятия. Подобные факторы нарушают равновесие в общине, поскольку всякие попытки создать новую социальную организацию по старому типу быстро пресекаются. Преобладающими чертами жизни становятся неопределенность и неустойчивость" (R. С1оward and L. Оh1in. Op. cit., p. 172.).

В такой обстановке недоступными оказываются не только законные пути к достижению личного успеха, но в значительной мере и привычные незаконные средства. Это может создать такое положение, при котором насилие окажется наиболее легким средством добиться желаемого социального статуса. Когда насилие делается главной формой приобретения "репутации", прежние личные качества резко сменяются другими и уже становятся ненужными ни социально-экономические предпосылки для достижения успеха законными путями, ни укоренившиеся криминальные традиции. Клоуард и Оулин утверждают, что третий тип субкультуры - "уход в себя" с помощью наркотиков - дает прибежище определенной категории подростков из низших классов, которые по той или иной причине не могут найти дозволенных способов добиться успеха, а также тем, кто не сумел воспользоваться соответствующими незаконными возможностями в криминальной или конфликтной субкультурах.

Отнюдь не желая усиления преступности в городских трущобах, Клоуард и Оулин вместе с тем сетуют на те мероприятия, которые во всевозрастающих масштабах расшатывают социальные связи в этих районах; к ним они причисляют такие меры, как плохо продуманные программы массированного "обновления" и перегруппировки населения городских районов. Основные усилия, предпринимаемые для сокращения правонарушений и преступности, утверждают они, должны быть направлены на правильную реорганизацию общин в городских трущобах. Если бы удалось заменить те силы, которые традиционно поддерживают связи в районах трущоб, какими-то законными, то, вероятно, стало бы возможно ликвидировать и все три основных типа "делинквентных субкультур".

Исследования Клоуарда и Оулина. подчеркивающие связи между социальной структурой района и преступностью, оказали большое влияние на социальную политику. Идея необходимости заниматься общинами, а не индивидами слишком медленно пробивала себе дорогу к сознанию общественности (несмотря на то что серьезные попытки, вроде указанного проекта реконструкции чикагских районов, направленного на предотвращение многих видов преступности, предпринимались очень давно). Клоуард и Оулин дали своими работами новый толчок для исследований в этом направлении. Идеи, изложенные в их книге, были использованы при проведении самых различных мероприятий (с целью расширения индивидуальных возможностей и возможностей общины в целом) в рамках "программы мобилизации молодежи в Нью-Йорк Сити", которая стала прототипом многих федеральных планов и программ борьбы с нищетой, осуществляемых сейчас в крупных городах по всей стране.

Как я говорил, среди социологов было немало критиков концепции субкультуры. Некоторые считали, что это понятие слишком туманно и не поддается проверке. Другие обрушивались на объяснение механизма "формирования реакции" в соответствии с криминальной системой ценностей. Так, в одной из работ указывалось, что вовсе ни к чему разбираться в степени остроты таких реакций, чтобы понять ценности и поведение городских юношей из рабочего класса. Все дело якобы в том, что в самой культуре низших классов имеются определенные "фокальные состояния" (включающие "озабоченность", "упорство", "ловкость", "возбуждение", "предопределенность" и "независимость"), которые и объясняют высокий уровень преступности в их среде. Согласно этому тезису, юноша из низших слоев общества не может всерьез и надолго согласиться на отказ от стандартов среднего класса, но его затягивает преступная среда, дающая ему возможность добиться успеха, используя наиболее признанные в его собственной культуре средства (W. Miller. Lower Class Culture as a Generating Milieu of Gang Delinquency. - "Journal of Social Issues", № 14, 1958, Summer, p. 5-19.).

В другом анализе преступности несовершеннолетних утверждается, что такие правонарушители, будучи далекими от принятия всей системы ценностей, которая отрицает доминирующие в обществе стандарты "респектабельности" и находится в оппозиции к ним, часто продолжают уважать некоторые из этих стандартов (это, мол, видно из того, что они нередко стыдятся быть арестованными, переживают, если какие-то незаконные действия приписываются тем, кого они уважают и любят; что они часто выражают свое восхищение людьми, соблюдающими законы, и т. д.; все это якобы указывает на понимание ими противоправности своего поведения). Коль скоро малолетний преступник действует в нарушение тех стандартов поведения, которые он в своей основе приемлет, у него, согласно этой теории, вырабатывается особая "техника нейтрализации", позволяющая ему снизить свою вину в собственных глазах и оправдать свое поведение. Так, он заявляет, что "не смог сдержаться"; отрицает, что действительно причинил большой ущерб; говорит, что пострадавший вполне заслужил то, что получил, и т.п. (G. Sykes and D. Matza. Techniques of Neutralisation: A Theory of Delinquency. - "American Sociological Review", № 22, 1957, p. 664-670.).

Критики высказывают сомнения в существовании хорошо организованной преступности среди подростков и в наличии у нее какой-то определенной структуры. По мнению социолога, наблюдавшего шайки малолетних преступников, они всегда остаются более аморфными и непостоянными по составу, чем полагают сторонники концепции "делинквентной субкультуры". Он предпочитает называть этот феномен "почти группой", поскольку считает, что это образование находится где-то между действительно организованной группой и толпой ( L. Jablonsky. The Delinquent Gang as a Near-Group.- "Social Problems", 7, 1959, p. 108-117.).

Выступая с тех же позиций, автор другой недавно опубликованной работы о преступности несовершеннолетних утверждает, что понятие "делинквентная субкультура" предполагает гораздо большие ограничения в поведении индивида, чем это допускает указанная теория. Хотя преступность и развивается в такой культурной среде, где она получила широкое распространение и где правонарушители находят аргументы для ее оправдания, рассматривать образ действий делинквента лишь как обусловленный диктатом субкультуры, находящейся в прямой оппозиции к преобладающим в обществе ценностям, было бы серьезным упрощением. Вместо этого, вероятно, следовало бы признать, что сами условия существования городских низов толкают на преступление и этот "переход" зависит от многих факторов, включая опыт, полученный индивидом от контактов с официальными властями, то есть с полицией и судебными органами (D. Matza, Op. cit.).

В целом социологи пока еще не пришли к единому мнению относительно степени ограничений и их сложности, налагаемых "делинквентной субкультурой" на поведение человека. Однако в литературе, касающейся идеи субкультуры или непосредственно ей посвященной, можно встретить ряд более или менее согласованных положений. В их числе можно привести следующие;

1. "Традиции" преступности развиваются, сохраняются и передаются в определенной социально-культурной среде. Хотя эти "традиции" и не могут полностью определить судьбу попавшего под их влияние индивида, они являют собой серьезную силу, от которой зависит, станет ли человек преступником.

2. В подобных условиях взгляды, благоприятствующие преступности, могут получить широкое распространение, а сами преступники способны стать "примером для подражания" и "учителями" подростков.

3. Когда это случается, социальные институты, занимающиеся воспитанием детей - семья и школа,- встречаются, как мы видели в предыдущей главе, с мощными конкурирующими факторами.

4. Влияние общества, в котором над всем превалирует жажда финансового успеха, играет в современной Америке важную роль как фактор, порождающий преступность.

5. В той же мере ограничения, стоящие на пути продвижения людей в социально-экономической сфере, оказываются существенным фактором, способствующим нарушению законов.

6. Тесно связана с распространением, а возможно, и с видами преступности, развивающимися и процветающими в городах, сама социальная структура города, включающая такие ее элементы, как смена состава населения, степень социальной интеграции в отдельных районах, а также конкретные условия жизни.

7. Возможности для совершения преступлений так же, как и для достижения личного успеха законными средствами, неравномерно распределены в нашем обществе и в конкретных общинах. Это также оказывает формирующее влияние на отдельные виды преступности.