Негры и преступность

Я уже упоминал о том, что белый американец начинает думать о неграх в известной степени тогда, когда в нем пробуждается беспокойство по поводу проблем преступности. С точки зрения белого, да еще либерала, упражняющегося в риторике, вероятно, было бы весьма утешительным заявление, что молодые негры в Америке в действительности совершают не так уж много преступлений, однако на самом деле они совершают их много. По правде говоря, точность нашей информации о расовом распределении преступности можно поставить под сомнение уже по той причине, что негры в нашем обществе традиционно и вплоть до наших дней подвергаются дискриминации на любом уровне и на всех стадиях отправления правосудия. Они подвергаются исключительно высокому риску быть причисленными к преступникам. Во многих исследованиях хорошо показано, что негры чаще арестовываются и привлекаются к судебной ответственности, что их чаще приговаривают к тюремному заключению, чем белых, совершивших такие же преступления. Более того, по крайней мере в ряде местностей, как выяснилось, расовая принадлежность жертвы влияет на строгость меры наказания. Преступления, совершаемые неграми против белых, считаются наиболее серьезными; далее по нисходящей идут акции белых против белых, негров против негров и, наконец, белых против негров. (Влияние этой практики на показатели преступности в точности не установлено, поскольку слабая реакция на внутрирасовые преступления среди негров, вероятно, позволяет сбалансировать чрезмерную реакцию на преступления, совершаемые неграми против белых.) Хотя дискриминационное отправление правосудия вряд ли может считаться целиком явлением прошлого, все-таки требования негритянской общины в соединении с постепенным признанием белыми законности этих требований не могут не способствовать значительному ослаблению этих дискриминирующих моментов.

Показатели преступности негров говорят о том, что они выше всего в тех районах Америки, где уровень преступности одинаково высок для представителей всех рас. Негры в Америке составляют наибольшую часть городского населения, живущего в самых примитивных социально-экономических и культурных условиях; они же образуют и большую часть младшей возрастной группы, для которой характерна высокая потенциальная преступность. Мы не можем сказать с абсолютной уверенностью, каким мог бы быть уровень преступности среди негров, если бы распределение населения было иным, но весьма вероятно, что он существенно отличался бы от нынешнего. В этой связи любопытно отметить, что имеющиеся в нашем распоряжении данные исследований определенно указывают на взаимозависимость между культурным уровнем негров и преступностью среди них. Выяснено, например, что негры с более высоким уровнем образования менее склонны к преступлениям, чем их малообразованные собратья. В то же время замечено, что уровень преступности среди высокообразованных негров ниже, чем среди малообразованных белых.

Имеющихся фактов, конечно, недостаточно для объяснения высоких показателей преступности среди американских негров. Арестов за крупные преступления среди негров в 4 раза больше, чем среди белых, хотя и следует оговориться, что в данном случае мы имеем дело с абсолютными цифрами и что все большее число белых арестовывается каждый год за серьезные преступления. Тем не менее разница в количестве арестов между неграми и белыми оказывается довольно значительной в зависимости от вида совершенного преступления. Вообще говоря, эти различия более существенны в случаях совершения преступлений, связанных с насилием, чем имущественных. Например, число арестов среди негров за убийство почти в 10 раз превышает этот показатель у белых, в то врем как их аресты за взлом квартир производятся всего лишь в 3-4 раза чаще, чем среди белых. Интересен вывод, сделанный президентской комиссией, из которого следует, что за последние годы различия в интенсивности некоторых преступлений, связанных с насилием, между неграми и белыми начали сокращаться. Комиссия доложила, что за период с 1960 по 1965 г. "общие показатели по убийствам, изнасилованиям и нападениям с причинением телесных повреждений увеличились для негров всего на 5%, тогда как для белых это увеличение составило 27%. Однако по ограблениям показатели для белых повысились на 3%, а для негров -на 24%. По берглэри, воровству и угону автомашин интенсивность преступлении среди негров поднялась на 33, а среди белых -на 24/0".

Хотя было немало попыток объяснить высокие показатели преступности среди негров биологическими причинами, сейчас уже бесспорно установлено, что подобная интерпретация не выдерживает никакой критики. Прошло то время, когда можно было серьезно говорить о том, что негры преступны "по своей природе", что им внутренне присуща музыкальность, что они от природы атлеты и т. п. Не говоря уже о том, что нет таких людей, которых можно было бы считать "по своей природе" преступными, достаточно лишь, принимая во внимание правовую природу преступности, проанализировать значительные различия в показателях преступности внутри негритянской общины, чтобы сразу же стала ясной патентованная несостоятельность подобной идеи. Как я только что отметил, уровень преступности среди негров не одинаков. Он зависит от видов преступлении, от социально-экономических условий и образования; более того, он определяется в известной мере и местом жительства, и даже полом (так, различия в показателях преступности между негритянками и белыми женщинами значительно превышают эти различия между неграми и белыми мужчинами). Интересно также, что согласно антропологическим исследованиям (хотя они и имеют свои недостатки) частота убийств среди негров в ряде африканских племен в несколько раз ниже, чем среди американских негров; более того, она намного ниже, чем средняя общая интенсивность убийств по всей стране. Антрополог Пол Бохэннеи комментирует это так: "Если уж и стоит это подчеркивать, то вот вам неопровержимое доказательство того, что именно уровень культуры, а не биологические факторы определяют высокий уровень убийств, совершаемых американскими неграми" (P. Bohannan, ed. African Homicide and Suicid. New York, 1967, Chap. 9.)Действительно, принимая во внимание то социальное положение, в котором находятся сегодня черные в наше обществе, совершенно невероятно, чтобы комуто пришло в голову искать иное объяснение широкому распространению преступности среди негров. Напротив - и в этом отношении расовые беспорядки нескольких последних лет должны были бы послужить хорошим предупреждением для белых,- удивительно еще, что уровень негритянской преступности в нашей стране не становится более высоким, чем он есть сейчас.

В течение ряда прошедших лет американскую публику буквально захлестнул поток информации об условиях жизни в городских негритянских гетто в Соединенных Штатах; это делалось с помощью средств массовой коммуникации, изображалось в бестселлерах (типа блестящей публицистической работы Чарльза Зилбермена "Кризис у черных и белых" и получившего премию эссе Джонатана Козола, обличающего условия в негритянских школах, - "Смерть в раннем возрасте" этому способствовал и целый ряд получивших широкую известность авторитетных докладов, опубликованных по инициативе правительства. Сейчас объективные представления об отчаянном положении черных в Америке, о повсеместном неравенстве возможностей в получении образования, высоком уровне безработицы, мизерных заработках, плохих жилищных условиях стали уже (по крайней мере в общих чертах) обыденными для всех более или менее информированных американцев.

Теперь повсюду признается мощное влияние рабства и его последствий на общий уклад жизни негров, особенно на структуру негритянской семьи. Кто-то может И не соглашаться с постановкой центрального вопроса в спорном докладе Мойнигена о негритянской семье, смысл которого заключается в том, что "в основе этих патологических дебрей лежит слабость семейной структуры", однако можно почти не сомневаться, что явления нестабильности и развала семейных отношений вместе с воспитанным в условиях рабства иждивенчеством мужчин стали такими факторами, которые делают весьма непрочным и положение негритянской молодежи в Америке (U. S. Department of Labor, The Negro Family, The Case for National Action. Washington, 1965. Более обширную подборку аргументов "за" и "против" см. в работе: L. Rainwater and W. Yancy, ods. The Moynihan Report and the Politics of Contro versy. Cambridge, 1967.)

Разумеется, все имеющиеся данные только подкрепляют содержащееся в докладе утверждение, что "совокупное влияние нищеты, жизненных невзгод и изоляции на негритянскую молодежь, естественно, выразилось в катастрофическом росте девиантного поведения и преступности".

В еще более позднем по времени докладе Коулмена о равных возможностях в получении образования (J. Coleman, et al. Equality of Educational Opportunity. Washington, 1966.) было со всей ясностью показано, что спустя почти 15 лет после принятия Верховным судом решений о десегрегации в школах сегрегация остается скорее правилом, чем исключением по всей стране. Каково бы ни было истинное влияние этого явления на нашу систему образования, мало кто усомнится в том, что в дополнение ко всем другим тяготам и унижениям, испытываемым черными американцами, продолжающаяся в школах сегрегация, по меткому выражению Джонатана Козола, прямо рассчитана на то, чтобы "разбивать сердца и души негритянских детей".

Наверное, самым важным из всех этих документов был доклад Комиссии по расследованию беспорядков Кернера, опубликованный в марте 1968 г. (Report of the National Advisory Commission on Civil Disorders. New York, 1968.).

Ниже я еще возвращусь к нему в связи с проблемой взаимосвязи нищеты и преступности в Америке, чтобы прокомментировать подробную документацию, собранную комиссией и содержащую факты о сегодняшнем социально-экономическом положении негров в нашей стране. Однако самые красноречивые положения, в которых звучит серьезное предупреждение, следует привести здесь. Сделав главный вывод о том, что "наша нация движется к образованию двух обществ, одного белого, а другого - черного, разобщенных и неравных", комиссия утверждала, что "альтернативой должно быть не слепое подавление и не капитуляция перед беззаконием, а осознание необходимости равных возможностей для всех в рамках единого общества". Призывая к проведению общенациональных мероприятий, подкрепленных мощными финансовыми средствами (см. главу 4, где приводятся рекомендации комиссии), комиссия подчеркнула большую ответственность, лежащую на белых, за так называемую проблему негров:

"Насилие и вандализм должны прекратиться как на улицах гетто, так и в жизни людей.

Сегрегация и нищета способствовали созданию в гетто таких ужасающих условий, которые совершенно неизвестны большинству белых американцев.

Белые еще не поняли до конца, а негры никогда не смогут забыть того, что именно белому обществу негритянское гетто обязано своим существованием. Оно создано институтами белых, оно поддерживается институтами белых, и белое общество пытается откупиться от него".

Рассматривая вопрос о преступности среди американских негров, необходимо обратить особое внимание на взаимоотношения черных и полиции, состоящей преимущественно из белых. Еще в 1961 г. правительственная Комиссия по гражданским правам, проводившая расследования, отметила, что "жестокость полиции Соединенных Штатов является сегодня во многих районах страны серьезной и непреходящей проблемой. Не ясно, ослабевает она или усиливается в масштабах всей страны. В последние годы, кажется, никакого спада жестокости не произошло, хотя в отдельных областях, как, например, в Атланте и Чикаго, были зафиксированы определенные улучшения". И далее комиссия указала:

"Статистики утверждают, что негры испытывают официально разрешенную жестокость в гораздо большей степени, чем любая другая часть американского общества... Из общего числа жалоб на жестокость полиции, поданных [в министерство юстиции] за два с половиной года, вплоть до 30 июня 1960 г., в 35% случаев это были жалобы пострадавших от полиции негров. (Негры составляют всего около 10% населения.)" (U. S. Commission on Civil Rights, "Justice", Report № 5, 1961, Цит. по: R. Murphy and H. E1insоn, eds. Problems and Prospects of the Negro Movement. Belmont, 1966, p. 228-229.).

Однако всего вероятнее, что не сама жестокость обращения оказывает решающее влияние на отношение негров к полиции и к "закону", который она представляет, а скорее та укоренившаяся атмосфера придирок, оскорблений и практики дискриминации, которые стали обычными в повседневной работе полиции. Несколько проведенных обследований подтвердили наличие дифференцированного подхода полиции к неграм и белым. Так, в упомянутой выше работе о "встречах полиции с молодежью" отмечалось, что негритянские юноши, равно как и белые, имевшие внешность и поведение хулиганов и не желавшие внять увещеваниям, наиболее часто встречали суровое отношение полиции. Вместе с тем из 27 опрошенных полицейских чинов 18 открыто подтвердили свою неприязнь к неграм. Однако полицейские объясняли свое отношение к неграм слишком частыми неприятными столкновениями с негритянскими подростками. Они заявляли, что "негритянские ребята гораздо чаще, чем другие, "задают нам жару", проявляют упрямство и не раскаиваются в своих поступках". Как подметили исследователи, такое поведение полиции находит "отражение и в полицейской статистике, оборачиваясь непропорционально высоким процентом негров среди малолетних преступников и тем самым "объективно" оправдывая сосредоточение внимания полиции на "негритянской молодежи". Не менее существенна, по-видимому, и та роль, которую играет для многих черных обитателей гетто белая полиция, олицетворяющая собой "человека" (конечно, белого), который несет ответственность за их социальное неравноправие. Самым впечатляющим описанием этого символизма и сейчас остается одно из ранних высказываний Джеймса Болдуина: "Никто из полицейских офицеров, даже преисполненный самыми лучшими намерениями, никогда не сможет понять той жизни, которую ведут люди, контролируемые ими в составе двойных или тройных патрулей. Одно только их присутствие среди нас это уже оскорбление, и таким оно "останется навсегда, даже если бы им вздумалось целый день угощать детвору жевательной резинкой. Они являют собой силу белого мира, а истинное намерение этого мира в том, чтобы просто во имя своей преступной наживы и прихотей держать черных в этом загоне для скота [Гарлеме], держать их привязанными к своему месту. Шерифская звезда, пистолет в кобуре и раскачивающаяся дубинка живо напомнят каждому, что может случиться, если он пожелает открыто взбунтоваться" (J. Baldwin. Nobody Knows My Name, New York, 1961, p. 65-66.).

Конечно, не все американские негры думают так. Подобно тому, как существенно разнятся между собой показатели преступности внутри черной общины, неодинаковым оказывается и отношение к полиции и к закону в целом. Это может показаться удивительным, но в ходе расследований, предпринятых в нескольких городах по инициативе президентской Комиссии по применению закона и отправлению правосудия, обнаружилось вполне благожелательное отношение к полиции среди всех групп, включая и негров-мужчин. Например, около половины негров, опрошенных в Вашингтоне, показали, что, как они думают, полиция обращается с ними ничуть не хуже, чем с любыми другими людьми. Однако подобные настроения в районах, населенных преимущественно неграми, встречались реже. Но вообще говоря, такие опросы могут выявить лишь то, что лежит на поверхности, а глубокое чувство неприязни, усиливаемое присутствием белой полиции как многозначительного символа, может спокойно сосуществовать с подобными взглядами.

Ниже, рассматривая политические аспекты различных социологических теорий, касающихся причинности преступности, мы возвратимся к вопросу о девиантном поведении среди американских негров. А сейчас давайте просто иметь в виду, что черное меньшинство подвергается серьезным репрессиям в социальном, экономическом и психологическом плане, что негры в нашем обществе ставятся в такие условия, которые являются классическими для развития преступности, и в то же время получают очень мало стимулов к соблюдению законов.

Хотя объективно социальные условия существования негров, конечно, заслуживают сожаления, однако еще более сложной для решения наших задач может оказаться проблема, связанная с тем психологическим бременем, которое обусловлено малоразвитым чувством самоуважения у негров и против которого они сами постоянно борются в нашей стране. Как подчеркивали в своем очень важном исследовании проблемы личности негров ("Штамп угнетения") Абрам Кардинер и Лайонел Оувиси, "подражая поведению белых, негр создает совершенно неадекватное ему отражение, что бы он ни делал и каковы бы ни были его личные достоинства"; подобное обстоятельство приводит к "бесконечным порочным кругам и тупикам, вызываемым отчасти лихорадочными попытками устранить причину ненависти к самому себе..." (A. Kardiner and L. Ovesey, The Mark of Oppression. Cleveland, 1951, 1962, p. 297; W. Grier and P. Соbbs. Black Rage. New York, 1968.) Белых американцев, сокрушающихся по поводу высокого уровня преступности среди негров, наверное, удивили бы результаты одной работы, в ходе которой были собраны факты, говорящие о том, что этот уровень значительно понизился в некоторых общинах, где негров активно привлекали к деятельности, связанной с защитой гражданских прав. Исследователи пришли к выводу, что, "когда негр активно выступает против сегрегации, его личное и групповое сознание изменяется, ненависть к себе частично заменяется расовой гордостью и его агрессивность уже не бывает ориентирована столь решительно ни против себя самого, ни против общины" (F. Solomon, et al. Civil Rights Activity and Reduction in Crime among Negroes. - "Archives of General Psychiatry", vol. 12, 1965, March; цит. по: R. Murphy and H. El in son. Op. cit., p. 352.).