А. Ф. Мерзляков

Речи ораторские

§ 1. Слово речь в тесном смысле означает рассуждение, составленное по правилам искусства и назначенное к изустному произношению. Сие рассуждение заключает в себе одну какую-нибудь главную мысль, которая объясняется или доказывается для убеждения слушателей. Слушатель может быть убежден очевидностью предлагаемых истин, исчислением вероятных причин и силой доводов или доказательств. Завидный талант составлять такого рода сочинения, соединенный с способностью произносить их приятно и убедительно, называется вообще красноречием; обладающий всеми дарованиями, для того потребными, именуется оратором.

§ 2. Речи по их содержанию и намерению бывают различных родов. Главное содержание речи может быть или общее или частное. Общее бывает теоретическое или практическое. Частное имеет еще многие виды. По сим отношениям есть речи духовные, в которых предлагаются истины и обязанности религии; есть речи политические, в которых оратор рассуждает о выгодах, отношениях и потребностях общества; судебные, где защищается невинно притесненный или обличается преступник; похвальные, заключающие в себе похвалу заслуг умерших или живых знаменитых особ; академические речи, касающиеся до ученых предметов из природы или наук. У древних все речи разделялись на три рода: на похвальные, советовательные и судебные.

§ 3. Речь, принятая вообще, весьма много сходствует с рассуждением, о котором говорили мы прежде (В первом разделе своей "Краткой риторики" Мерзляков разбирает вопросы "всеобщей теории прозаических сочинений". - 88), и многие правила сего рода сочинений могут быть к ней приноровлены. Однако цель оратора простирается далее, нежели цель философа, предлагающего просто свои рассуждения. Сей последний доволен ясным изложением своего предмета: связь и порядок, сохраненные между мыслями, составляют для него единственное орудие к убеждению. Оратор, напротив того, старается не только убедить разум, но особенно хочет действовать на волю. Убеждение рассудка служит ему средством к достижению цели, к сильнейшему воспламенению страстей.

§ 4. Внутреннее и наружное расположение речи вообще зависит от свойства предмета, в ней предлагаемого. Сей предмет не всегда бывает единственно главным содержанием сочинения, оно изменяется до бесконечности, точно так же как намерение оратора; впрочем, правило единства должно быть сохраняемо ненарушимо. Содержание сочинения не всегда зависит от выбора оратора; бывают случаи, в которых он обязан говорить вдруг, не приготовясь, и все его искусство ограничивается одним благоразумным расположением данной уже материи.

§ 5. В слове или речи заключаются три намерения оратора: научение, убеждение и искусство тронуть слушателя. Все сии намерения должны быть соединены в одно и служить друг другу взаимным пособием. Представляя предмет со всей ясностью и подробностью, мы научаем и в то же время убеждаем разум справедливостью или по крайней мере вероятностью наших доводов. Сии научение и убеждение действуют в то же время на нашу волю, заставляют нас принять участие в предмете, представляемом оратором, управляют нашими склонностями и производят в нас или привязанность или отвращение.

§ 6. Все отдельные части слова должны непременно споспешествовать к достижению оной троякой цели. Посредством вступления, расположенного сообразно с главным содержанием всего сочинения и отличающегося краткостью и скромностью, оратор старается заранее приуготовить дух и сердце слушателя к разбираемому им предмету. Часто случаются такие обстоятельства, что вития совсем оставляет вступление и прямо входит в материю, о которой должен говорить. Вторая часть речи называется изложение, или рассуждение, или просто рассказ какого-нибудь происшествия. Сюда принадлежат также доказательства или риторические доводы, которых выбор и сущность зависят от самого предмета и которыми оратор или защищает свое мнение или опровергает чужое. Наконец, следует заключение, в котором все доказанные истины снова повторяются с большей силой и убедительностью, дабы остановить мнение слушателей на своей стороне и утвердить в тех чувствах, которыми исполнен сам оратор.

§ 7. Мы сказали, что убеждение в речи производится посредством доводов и ясного представления предмета. Сие последнее состоит в разобрании мнений или происшествий, запутанных и темных, в объяснении понятий скрытых или неиз-вестных. Если сии последние сами в себе заключают очевидность истины, то они не требуют никаких особенных доказательств; и если в таком случае употребляются доказательства, то, конечно, с намерением доставить случай читателю сравнивать одни с другими для взаимного их подкрепления. Непосредственная или умозрительная очевидность проистекает или из аксиом, которые сами по себе ясны, или зависит от самоуверйтельного гласа совести и чувствований, или следует из определений здравого рассудка. Таковые роды очевидности в науке обыкновенно различаются: очевидность бывает или метафизическая, или физическая, или нравственная.

§ 8. Убеждение посредством доказательств проистекает из двух главных источников, а именно: из непременных свойств и отношений между всеобщими понятиями или из действительного, хотя изменяемого хода вещей. На сем-то основывается известное оное разделение доказательств на два рода, из которых один зависит от понятий чистых (a priori), а другой - от опыта или действительных обстоятельств происшествия (a posteriori). Оратор гораздо чаще употребляет доказательства последнего рода, оставляя первый философам.

§ 9. Доказательства, основанные на опытах, зависят или от чувствований, как внутренних так и внешних, или от воспоминания. Хотя опыт не ограничивается познаниями, почерпаемыми из оных же двух источников, однако всегда почти утверждается на сравнении обстоятельств, на связи и на приноровках. Вспоминая прошедшие случаи, которые касались других людей, мы рассуждаем о настоящем и даже осмеливаемся угадывать будущее. Сии случаи, подтвержденные веками и неоднократно повторенные в самых своих последствиях, становятся собственным нашим опытом, непреложным и верным. Напротив того, обстоятельства настоящие, часто недоконченные, будучи подвержены влиянию времени и других обстоятельств, служат только к тому, чтоб заставить нас думать и выводить вероятные умозаключения.

§ 10. Сюда же принадлежат хотя не столько надежные, но часто употребляемые доказательства по аналогии, в которых о существе вещи судим по ее сходству и отношениям с другими предметами. Чем виднее сие сходство, тем довод сильнее; впрочем, надобно помнить, что таковые доказательства сами по себе не имеют надлежащей точности и только могут приобретать некоторую степень вероятия и силы; особенно употребляются они в опровержениях чуждого мнения. Сюда причислить должно также примеры, которые служат пояснением доказательствам.

§ 11. Историческое доказательство основывается на свидетельстве или преданиях, заключающих в себе опыты и чувствование других людей. Достоинство их зависит от большей или меньшей степени уверенности в свидетелях, в признаках, в историках, также от существа предмета, от намерения, с которым нам об ней сказывали, от времени и обстоятельств, среди которых оно случилось.

§ 12. Оратор должен иметь в виду не одну только силу и важность доказательств, но и самое их место и порядок. Обыкновенно впереди полагаются легчайшие и удобнейшие для понятия; за ними следуют те, которые труднее, представленные со всей возможной подробностью и объясненные в самых нежных своих оттенках; смотря по силе и разительности, они располагаются в порядке до самого заключения речи так, чтобы собственным своим достоинством и приноровками к действительному образу жизни человеческой производили сильнейшее влияние на сердца слушателей и совершенно утвердили их в тех мыслях и чувствованиях, которыми исполнен сам оратор. Сверх того сии доказательства, так как и другие части слова или речи, требуют самой натуральной связи между собою и легких, непринужденных переходов от одного к другому.

§ 13. Оратор должен действовать не на один только разум человека, но и на все его душевные силы. Он старается особенно воспламенить воображение слушателя, дабы таким образом привязать к себе все его внимание. Новость, красота, важность и возвышенность мыслей, так как и одежда их, служат самым действительным к тому средством. Живые, разительные картины много способствуют к самому убеждению ума человеческого. Подобным образом действует писатель на память: чем подробнее, полнее и, так сказать, существеннее изображение предмета, тем легче можно понять его и долее удерживать в памяти. К тому же способствует соблюдение порядка легкого, свободного, естественного во всех частях сочинения.

§ 14. Самое важное дело оратора, желающего обладать сердцами своих слушателей, есть возбуждение страстей. Они оживляют все наши мысли и воображение. Цель автора делается целью самих слушателей, его склонность и желание становятся общими склонностями и желаниями. Мы не только одобряем его советы, но с великой охотой готовы стремиться, куда он нас призывает, готовы действовать вместе с ним, а особливо когда он умеет, с одной стороны, убедить нас в выгодах предлагаемого им мнения, а с другой стороны, представляет легчайшее средство к достижению конца.

§ 15. Главное средство возбуждать страсти есть живое изображение предмета и обстоятельств, к оному принадлежащих. Чем вероятнее рассказано происшествие, чем представлено разительнее, чем более оно имеет отношений к самим слушателям или по времени, или по месту, или по лицам, о которых говорится, или, наконец, по следствиям, могущим произойти, тем сильнейшее имеет влияние, тем более возбуждает участие, страсти, исступления. Оратор иногда основывает возбуждение страстей на нравственных понятиях о чести, справедливости, славе, любви к отечеству.

§ 16. Искусство состоит не в одном только воспламенении страстей, но и в утолении оных, разумеется, тех, которые противны цели оратора. В таком случае старается он уничтожить побудительные причины противной страсти, или по крайней мере ослабить ее влияние, или заменить одну страсть другой, более благоприятной. Часто довольно одного смешного для опровержения самых важных предложений; часто важный, спокойный вид противника уничтожает все колкие насмешки искусного оратора. Надобно со всей быстротой, со всей ловкостью предупреждать, остановлять или ослаблять всякое нечаянное нападение неприятеля; надобно знать все его выгоды и невыгоды точно так же, как свои собственные, и сообразно тому располагать свои действия.

§ 17. Для успешного управления страстями оратору необходимо нужно глубокое познание сердца человеческого, познание каждой страсти, особливо ее тайных побудительных причин, ее хода, действия в многоразличных порывах и изменениях. Кроме того, он должен быть живо проникнут теми самыми чувствами, которые хочет возбудить в других; он должен быть уверен в той истине, в которой хочет уверять своих слушателей; он не выпускает из виду и собственных своих к ним отношений, измеряя их уважение к себе, их доверенность, их благорасположение. Подозрение или предупреждение слушателей против оратора может сделать недействительными самые величайшие усилия блистательного красноречия.

§ 18. Слог речей изменяется до бесконечности, сообразно их содержанию. Оратор употребляет все три главных рода слога, как-то: простой, или народный, - в объяснении своего дела, в предложениях или разбирательствах мнений; средний - для того, чтобы некоторыми приличными украшениями заменить сухой и скучный образ доказательств и объяснений, чтобы оживить его картинами, описаниями и рассуждениями, и, наконец, высокий - в тех местах, где господствует страсть, где употребляется все, дабы воспламенить воображение и потрясти сердце. Много действует ораторское благозвучие, особливо там, где потребна особенная сила и где, так сказать, истощаются все способы истинного красноречия.

§ 19. Когда речи определены к изустному произнесению, то оратор должен не забыть об искусстве провозглашения. Оно требует громкости и светлости в голосе, приятных изменений при повышении и понижении оного, его скорости или протяжности и, наконец, возможного согласия тонов с содержанием речи и со страстями, в ней царствующими. Для достижения сего искусства много способствуют природная гибкость и заблаговременное образование органов голоса, частое упражнение, внимательное наблюдение природы и внутреннее живое чувство.

§ 20. Сверх того к искусству оратора принадлежат телодвижения, или наружные действия. Приличный вид, положение, выразительность и перемены лица, обращение рук и движение всего тела должны соответствовать содержанию речи и оживлять каждое слово. В сем случае изучение природы и изучение собственных чувств гораздо более помогут, нежели теоретические правила. Телодвижение оратора должно некоторым образом не только обрисовывать характер его, но и всякую мысль и чувство. Он избегает всего излишнего и безобразного, всего того, что могло бы сделать его смешным.

§ 21. Теперь уже видно, какие главные качества и дарования требуются от оратора, если он хочет достигнуть своей цели. Между дарами врожденными должны отличать его: гений, наблюдательный взор, быстрое остроумие, вкус, высокость духа, воображение, память, сила чувствований и, наконец, сила, приятность и гибкость голоса; между способностями приобретаемыми - познание человеческой природы, здравая философия, сведения истории и всеобщей литературы, опытность в риторических правилах и частое упражнение в сочинении речей и в изустном их произнесении.

§ 22. До сих пор предложенные правила касаются вообще речей и могут быть приноровлены к каждому их роду, но есть также правила, которые относятся к одному какому-нибудь роду; мы скажем об них несколько слов. Политическое красноречие, которого употребление ныне не столь обширно, как было в древние времена, требует от оратора точного и подробного сведения о правах и выгодах своего отечества. Он должен иметь основательное познание обо всем, что служит к его пользе и вреду. Он предвидит все спасительные средства к общему благу. Он всегда богат в твердых доказательствах на все свои предложения, в надежных планах к исполнению оных. Его отличают мужество и решительность к преодолению всех препятствий и затруднений. Он должен быть свободен от своекорыстия, от всех страстей и от частных привязанностей.

§ 23. Судебное красноречие предполагает основательное познание естественного и гражданского права, сверх того полное и ясное понятие о том деле, которое составляет предмет речи. Оратор должен знать отношения и нравственность характеров, состояние и обстоятельства обвиняемого и защищаемого. Законы совести требуют, чтоб он представил весь процесс без всякой перемены, опущений или прикрытий. Он может употребить в свою пользу все благородные средства, дабы убедить разум судей и тронуть их сердце...

§ 25. Происхождение красноречия относится к первым временам общественной жизни, хотя оно было тогда более даром природы, нежели плодом искусства. Когда греки составили из красноречия науку, тогда явились между ними собственно называемые ораторы, которые употребляли свое искусство или в делах государственных, или в судебных исследованиях. Славнейшие речи, до нас дошедшие, принадлежат Демосфену, Эсхину, Лизиасу и Исократу.

§ 26. С таким же намерением красноречие совершенствовано было у римлян, которых можно назвать счастливыми подражателями грекам. Удивительный образец в сем искусстве есть Цицерон. Между прочим, до нас дошедшими речами отличается слово младшего Плиния. Речи Квинтилиана, в подлинности которых сомневаются, можно более назвать рассуждениями, нежели речами.

§ 27. Между итальянцами нет почти ни одного оратора, который заслужил бы блистательную славу. Гораздо более успели французы, а особливо в судебных, похвальных, академических и духовных речах. Знаменитейшие - Фонтенель, Тома, Бурдалу, Массильон, Боссюэ, Флеилье и Сорен.

§ 28. Между англичанами существует еще до сих пор политическое или судебное красноречие в настоящем своем виде. В числе отличных ораторов считаются: Тиллотсон, Стерн, Блер, Питт. Немцы также не произвели ничего особенного в сем роде. Упомянем Мосгейма, Крамера, Шлегеля, Шпалдинга, Лафатера, которые преимущественно прославились. Из русских более известны Феофан Прокопович, Ломоносов и другие.

1821. "Краткая риторика", стр 91-108.