Операция "Большое освобождение"

Вечером 19 октября 1977 года в журналистских кругах Франции и ФРГ распространился слух о том, что найден труп Ганса-Мартина Шлейера. Новость об убийстве председателя Федерального объединения союзов немецких работодателей (БДА) через несколько часов подтвердили агентства ДПА и Франс Пресс. Редакция "Либерасьон" верхнеэльзасского города Мюльхаузена и бюро ДПА в Штуттгарте получили "коммюнике" "отряда Зигфрида Хаузнера" следующего содержания: "43 дня спустя мы оборвали жалкое и продажное существование Ганса-Мартина Шлейера. Господин Шмидт, пытаясь удержаться у власти, с самого начала спекулировал жизнью Шлейера. Он может забрать его труп в Мюльхаузене на улице Шарля Пегю в зеленом "Ауди 100 G1" с номерами города Бад-Хомбург".

В узком переулке между вокзалом и больницей оперативная группа французской полиции обнаружила машину. Она стояла у предназначенного на снос дома, где обитали лишь несколько бродяг. По их показаниям "Ауди" стояла здесь уже несколько дней. Машину отправили в полицейское управление на экспертизу. Немедленно подключилась к расследованию и уголовная полиция ФРГ: сотрудники Федерального ведомства выехали в Мюльхаузен. А их коллеги в Висбадене установили, что одна западногерманская газета 5 и 8 октября помещала объявление о продаже автомашины марки "Ауди" с номером HG-AN-460. Она была куплена одним молодым человеком из Гейдельберга за 2 тысячи 900 марок. По предположению полиции покупателем был некий Кристиан Клар - давно разыскиваемый террорист, подозреваемый в причастности к убийствам Генерального федерального прокурора Бубака и банкира Понто. Объявленный в ФРГ и во Франции розыск преступников велся с таким размахом, что западногерманская пресса отметила необоснованность массовых подозрений.

Убийство Шлейера явилось последним актом кампании террора и насилия, начатой в Кельне 5 сентября 1977 года небольшой группой политических экстремистов анархистского толка.

Вечером того дня в черном "Мерседесе" кроме Шлейера и его шофера сидел сотрудник службы безопасности. Они ехали по району Браусфельд в Кельне. Сзади на машине штуттгартского земельного ведомства уголовной полиции их сопровождали еще двое сотрудников службы безопасности. Поворот с Фридрих-Шмидтштрассе на Винсенс-Штатсштрассе оказался роковым. Сделав его, обе машины, вынуждены были остановиться. Желтый "Мерседес", стоявший поперек проезжей части, и детская коляска слева, у тротуара, блокировали дорогу.

Все произошло в течение четырех минут. Из стоявшего на левой стороне улицы автобуса "Фольксваген" выскочили пятеро вооруженных неизвестных и устремились к машине. Загремели выстрелы. Шлейера вытащили из автомобиля и втолкнули в автобус, который тут же умчался на бешеной скорости. Его попытался догнать шофер такси, видевший все происшедшее. Однако из-за красного сигнала светофора на следующем перекрестке он вынужден был прекратить преследование. Три сотрудника службы безопасности и шофер были убиты.

Свидетели вызвали полицию. В 17 часов 36 минут на место происшествия прибыли две радиофицированные патрульные машины. А переданный через минуту сигнал тревоги обязывал перекрыть все улицы в радиусе- 20 километров.

Оцепив место происшествия, полицейские ждали уголовную полицию. Воинствующие анархисты, именующие себя "Фракция Красной Армии" - "Роте Армее Фракцион" (РАФ), были известны в начале 70-х годов как группа "Баадер - Майнхоф". Похищение Шлейера явилось началом уже четвертой скандальной акции, предпринятой ими в течение полугода.

7 апреля 1977 года лидер этой группы Ульрика Майнхоф застрелила в Карлсруэ Генерального прокурора ФРГ Зигфрида Бубака, его шофера и сотрудника службы безопасности. Бубак возглавлял расследование деятельности главарей РАФ. Его твердость и беспощадность при судебных разбирательствах, когда дело касалось "защиты конституции", были общеизвестны.

Очередной жертвой террористов стал председатель правления Дрезденского банка Юрген Понто. Он был застрелен 30 июля 1977 года.

Затем по плану лидеров РАФ следовал обстрел разрывными патронами здания Генеральной федеральной прокуратуры в Карлсруэ из квартиры, находящейся напротив. Однако намеченное на 25 августа 1977 года преступление удалось предотвратить.

После убийства Бубака аппарат службы розыска и надзора органов безопасности ФРГ был укреплен вторично. Еще до этого события, летом 1972 года, Федеральное ведомство по охране конституции сформировало с разрешения тогдашнего министра внутренних дел Геншера особую группу тайных агентов, внедрившихся в анархистское движение.

Специально подобранные люди не только добывали, как другие осведомители ведомства, нужную информацию, но и сами инспирировали террористические акты, вызывая полицию на ответные действия.

Ответственность за попытку нападения на федеральную прокуратуру в Карлсруэ западногерманская пресса поспешила возложить на некую бригаду "Ротер Морген" ("Красное завтра"). РАФ сразу же опровергла это утверждение и объявила, что такая организация абсолютно неизвестна в международных анархистских кругах. Она обвинила полицию в "грязных маневрах", в попытках "нейтрализовать" и извратить подлинный смысл политики руководства РАФ.

Похищение Шлейера произвело настоящую сенсацию. А ведь им, очевидно, не исчерпывались террористические акты анархистов. Их бригады формировались, в основном, из слоев мелкой буржуазии и интеллигенции. В основе их взглядов и деятельности лежали отрицание организованной борьбы рабочего класса и акции согласно одним им ведомым представлениям о свободе личности и борьбе против империализма.

По сообщениям западных агентств, в период с 1971 г. до начала октября 1977 г. в результате террористических актов в ФРГ было убито 30 человек, в том числе 10 террористов; 105 ранено и 14 захвачено в качестве заложников. Отдел по борьбе с терроризмом Федерального ведомства уголовной полиции (БКА) ставит в вину террористическим группировкам всех мастей 36 покушений на убийство и 45 попыток совершить преступление с применением взрывчатых веществ. Все эти бессмысленные действия нанесли огромный вред борьбе антиимпериалистических и демократических сил в ФРГ. Они дают повод реакционным кругам все более ощутимо ограничивать демократические гражданские права и свободы. На совести террористов и небывалое наращивание мощи авторитарной государственной власти, усиление ее органов безопасности. Похищение Шлейера также внесло свою лепту в этот процесс. Кроме того, оно окружило этого человека ореолом мученика, хотя к лику святых его менее всего можно было причислить.

Похищенный, а впоследствии убитый Ганс-Мартин Шлейер родился в 1915 году в семье председателя земельного суда. Уже в 1931 году, за два года до прихода фашистов к власти, он стал членом Гитлерюгенда. Несколько позднее вступил в НСДАП, а затем и в ряды СС (членский билет № 227014). Изучая право в Гейдельберге, дослужился до руководителя имперской национал-социалистской студенческой организации. А в мае 1937 года донес на ректора университета Фрейбурга, профессора, д-ра Метца за отказ дать разрешение вождю германских студентов выступить в университете.

Год спустя, после аннексии Австрии, студенты Инсбрукского университета получили в лице Шлейера ярого проповедника фашистской идеологии. На том же поприще он подвизался и в Карловом университете Праги. А с 1941 года на совести Шлейера как руководителя канцелярии президиума "Центрального союза промышленности Богемии и Моравии" была эксплуатация мощностей чешской промышленности для нужд гитлеровской военной экономики.

Находясь всегда в стане крайне правых, Шлейер и после 1945 года не изменил себе - вступил в ХДС, заседал в наблюдательных советах, в 1959 году стал членом правления Даймлер-Бенц АГ и, наконец, в 1976 году - председателем Федерального объединения союзов немецких работодателей (БДА) и Федерального объединения германской промышленности (БДИ). Шлейер всегда отличался жестокостью и непреклонностью в отношении требований рабочих и профсоюзов. Так, его "твердую руку" почувствовали забастовавшие в 1963 году на севере земли Баден-Вюртемберг, требовавшие повышения заработной платы. Они подверглись беспощадным увольнениям.

Последовательный противник права профсоюзов на участие в принятии совместных с администрацией решений Шлейер подавал жалобу в Федеральный конституционный суд на и без того уже ограниченный закон правительства ФРГ о данных полномочиях рабочим профессиональных организаций.

5 сентября этот человек попал в руки РАФ. Около 18 часов агентство ДПА сообщило о похищении Шлейера. В 18 часов 30 минут эта новость стала известна в информационном центре Федерального ведомства печати и ее передали непосредственно федеральному канцлеру Шмидту. В этот момент он проводил совещание с министром иностранных дел Геншером, министром внутренних дел Майхофером и министром юстиции Фогелем.

Майхофер немедленно выехал в Бад-Годесберг - в отдел по борьбе с терроризмом Федерального ведомства уголовной полиции. И оттуда вместе с государственным министром Вишневски отправился на место преступления. Специалисты уголовной полиции были заняты там обеспечением сохранности следов и первыми допросами свидетелей. Найденные гильзы и патроны калибра 5,6 мм были выпущены из скорострельной винтовки швейцарского производства. Это позволило сопоставить происшедшее с убийством Генерального прокурора Бубака, застреленного из аналогичного оружия. И хотя других улик обнаружено не было, сотрудники уголовной полиции сделали вывод: похитители - члены входящей в РАФ бригады "Хааг - Майер".

Предпринятая по тревоге проверка автомашин в радиусе 20 километров не дала никаких результатов. Многих, вызвавших подозрение, задержали, но затем были вынуждены отпустить из-за недостатка улик. В 19 часов 20 минут в полицайпрезидиуме Кельна стало известно: в подземном гараже высотного дома по улице Винер Вег найден белый автобус "Фольксваген", та самая машина, на которой увезли Шлейера. Поскольку в ней не обнаружили пятен крови, предположили, что Шлейер невредим. В записке, оставленной в автобусе, бригада "Зигфрид Хаузнер" требовала прекратить все розыски и угрожала в противном случае убить Шлейера.

Над гаражом полиция обнаружила полупустую квартиру с затемненными окнами. Ее сняла молодая женщина, назвавшаяся Лизой Рис. 15 августа 1977 года она и сопровождавшие ее двое молодых мужчин исчезли. Выяснилось: под именем Лизы Рис скрывалась 27-летняя террористка Фредерика Краббе, а в квартире, вероятно, размещался боевой штаб похитителей. Белый автобус "Фольксваген" и желтый "Мерседес", перекрывший в момент похищения улицу, швейцар высотного дома Винер Вег увидел впервые 20 августа, да и позже они неоднократно попадались ему на глаза. Другой свидетель не раз сталкивался с автобусом "Фольксваген" желтого цвета с желтыми шторками на окнах недалеко от места происшествия. Обнаружив куски желтой материи в автобусе, увезшем Шлейера, сотрудники уголовной полиции предположили: из желтого автобуса велось наблюдение за Шлейером и маршрутом следования его автомашины, а результаты слежки передавались по радио в боевой штаб. Вполне вероятно, что это была "конспиративная квартира". Впоследствии полиция сообщила своим отделениям и общественности детальное описание такого рода апартаментов. Местонахождение председателя БДА оставалось неизвестным.

Кельнское похищение не было сюрпризом. Задолго до этого события осведомители информировали Федеральное ведомство уголовной полиции о готовящемся скандальном покушении, так называемом "Большом освобождении". И целью его было освобождение приговоренных 28 апреля 1977 года к пожизненному заключению и отбывающих наказание в тюрьме Штаммхейм лидеров РАФ: Андреаса Баадера, Яна Карла Распе и Гудрун Энслин.

Поэтому логично, что сразу же после исчезновения Шлейера были приняты серьезные меры предосторожности. Караульные посты в Штаммхейме и других тюрьмах, где находились члены РАФ, усилили конными полицейскими патрулями. В правительственный квартал Бонна ввели бронетранспортеры и вооруженные пулеметами части федеральной пограничной охраны. Предприняли дополнительные меры по охране некоторых политических деятелей. Провели совещания большого и малого кризисных штабов. В тюрьмах сотрудники уголовной полиции тщательно обыскали камеры членов РАФ. Сначала ограничили, а затем и вовсе прервали контакты заключенных с внешним миром, включая и их связи с адвокатами. Арестованные перестали получать газеты, слушать радио и смотреть телевизор. От остальных узников они были изолированы с самого начала. Прошли обыски в канцеляриях адвокатов, защищавших на процессе анархистов, в квартирах множества граждан. Глупейший донос или просто безобидный намек являлись поводом для тщательной проверки даже самых безупречных лиц.

Федеральный министр внутренних дел Майхофер передал расследование дела в БКА. Его президент Герольд и шеф ведомства уголовной полиции земли Северный Рейн-Вестфалия Хамахер взяли на себя руководство операцией. Кроме того, в Кельне создали боевой штаб, координирующий розыск.

6 сентября похитители вновь потребовали от федерального правительства прекращения расследования. Вторым их условием было освобождение одиннадцати названных поименно заключенных с тем, чтобы они смогли вылететь "в любую страну по их выбору". Требовалось вручить каждому денежную сумму в размере 100 тысяч марок и позволить вылететь 7 сентября в 12 часов из франкфуртского аэропорта в сопровождении пастора Ниемеллера и швейцарского адвоката, Генерального секретаря Международной федерации по правам человека Пайота. В случае невыполнения их требований террористы угрожали убить Шлейера.

Письмо заканчивалось следующими словами:

"Мы исходим из того, что Шмидт, продемонстрировавший в -Стокгольме способность быстро принимать решения, постарается также без промедления определить своё отношение к этому оплывшему жиром магнату, снимающему сливки с национальной экономики.

6.9.77.

Бригада "Зигфрид Хаузнер", РАФ."

Среди одиннадцати заключенных, которых требовали освободить террористы, наряду с Андреасом Баадером, Яном Карлом Распе и Гудрун Энслин речь шла об Ирмгард Меллер, приговоренной в 1976 году за "членство в уголовной организации" к 4с половиной годам тюрьмы; о Верене Беккер, приговоренной в 1974 году к 6 годам наказания для несовершеннолетних, освобожденной после похищения председателя ХДС Западного Берлина Петера Лоренца и арестованной вновь в мае 1977 года за участие в покушении на Бубака. Затем перечислялись: Гюнтер Зонненбург, обвиненный за участие в покушении на Бубака и тяжело раненный в голову во время ареста; Карл-Гейнц Деллво, Ганна Элизабет Краббе и Бернгард Мария Резнер, арестованный в апреле 1975 г. после налета на посольство ФРГ в Стокгольме; Вернер Хоппе, схваченный в 1972 году после перестрелки с полицией в Гамбурге и приговоренный к десяти годам заключения; Ингрид Шуберт, приговоренная в 1971 году к шести годам за попытку освобождения заключенных и в 1974 году к последующим тринадцати годам тюрьмы за три налета на банки.

Похитители потребовали предать их ультиматум гласности: опубликовать в прессе и объявить по телевидению.

Но Федеральное ведомство уголовной полиции не решилось на такой шаг. 7 сентября во время телевизионной передачи у террористов потребовали "несомненного доказательства" того, что Шлейер еще жив. В ответ на это похитители прислали видеопленку, на которой был снят президент БДА.

Шлейер держал в руках белую доску со словами "пленник РАФ". Были также переданы ответы на вопросы полиции, которые мог дать только он. Не оставалось никаких сомнений в подлинности ультиматума. Шлейер был жив, и Федеральное ведомство уголовной полиции установило контакт с террористами. Но власти ФРГ не собирались идти на уступки. Федеральный канцлер Шмидт в своей речи по телевидению объявил, что правительство отнесется к этому акту насилия со всей твердостью и решительностью. Генеральный федеральный прокурор Ребман на пресс-конференции охарактеризовал похищение Шлейера как "беспрецедентный по своей жестокости налет". В надежде вызвать всеобщее негодование он дал тенденциозное описание обстоятельств преступления. По его словам, пятеро бандитов окружили машины Шлейера и расстреляли шофера и сотрудников службы безопасности, которые не смогли сделать ни одного ответного выстрела. Ребман сказал также, что в подготовке и проведении преступления принимали участие, по меньшей мере, пятнадцать человек. Несколько недель спустя Федеральное ведомство уголовной полиции объявило розыск за многочисленные преступления на такое же количество лиц.

Версию Ребмана о малодушной расправе с беззащитными людьми подхватила пресса. Расстрелянные сотрудники службы безопасности изображались как наивные и ничего не подозревавшие служащие, которые и подумать не могли о покушении, а поэтому держали свои автоматы в багажнике. Как вскоре выяснилось, это была "утка". Ее изобрели, чтобы разжечь среди населения страх перед террористами, оправдать жесткие меры сил безопасности и обеспечить себе поддержку и сочувствие населения. Уже за неделю до покушения правительство и полиция знали о том, что анархисты готовят очередную акцию. Специалисты БКА связывали прекращение голодовки заключенными - членами РАФ в Штаммхеймской тюрьме с некоей предстоящей операцией. А федеральный председатель профсоюза полицейских служащих Гельмут Ширрмахер прямо заявил, что прекращение голодовки было действительно воспринято как "сигнал тревоги". И это, в самом деле, произошло перед покушением на Шлейера. А ведь высказывались предположения, что именно он может стать жертвой бандитов. Так, после убийства банкира Понто в июле 1977 года компетентные органы уголовной полиции выяснили, что члены РАФ собирали информацию в экономическом исследовательском институте Киля не только о Понто, но и о Шлейере. Кроме того, сотрудники политической полиции нашли в бумагах адвоката Хага, члена РАФ, запись, указывающую непосредственно на Шлейера: "надо разработать Ш". После этого была усилена охрана председателя БДА. Сопровождали Шлейера специально обученные сотрудники службы безопасности, а не формально приставленные полицейские. В

программу обучения такого рода специалистов в ФРГ входило, кроме всего прочего, каратэ, быстрая стрельба и умение мгновенно реагировать в критических ситуациях. Как недвусмыслен но подчеркнул шеф полиции Штуттгарта, их автоматы лежали наготове, под рукой, а не в багажнике. Они были не беззащитны. Двое из них смогли произвести одиннадцать выстрелов по пяти налетчикам.

В сентябре 1977 года в ФРГ развернулась беспрецедентная кампания под лозунгом "враги государства". Направлена она была не только против террористов, но и против всех левых сил. Самые громкие и неистовые заявления раздавались со стороны таких махровых реакционеров, как премьер-министр земли Баден-Вюртемберг и бывший нацистский палач Филбингер. Это он на похоронах телохранителей Шлейера возбужденно распинался о "безумной мании разрушения, охватившей свирепых врагов" и требовал "решительных действий". А его коллега Фогель из земли Рейнланд-Пфальц возопил: "Покончить с либерализацией! Не существует равных прав для отрицающих равноправие!" Член ХДС, премьер-министр земли Нижняя Саксония Албрехт публично договорился до того, что настоящей проблемой являются не террористы, а "симпатизирующие". К ним он причислил некоторых писателей, преподавателей высших учебных заведений и молодых социалистов. Его друг по партии Биденкопф, призывавший уже за пять недель до убийства Шлейера "молиться за него", назвал в числе симпатизирующих террористам Вилли Брандта.

Полным ходом шла эта травля, инспирированная реакционными кругами ФРГ. И в то же самое время старые и новые фашисты готовились к восторженной встрече Капплера, - сбежавшего из тюрьмы военного преступника и организатора массовых убийств. Без каких бы то ни было препятствий со стороны полиции и ведомства по охране конституции бывшие эсэсовцы заступали в почетный караул, охраняя его дом от протестующих антифашистов. Даже правительство ФРГ поднялось на защиту Капплера, отказав 22 сентября 1977 года итальянским судебным органам в выдаче преступника. Бывший оберштурмбаннфюрер СС Капплер был приговорен в 1948 году итальянским судом к пожизненному заключению за убийство 335 невинных заложников. В 1977 году при невыясненных до сих пор обстоятельствах, но, предположительно, не без помощи агентов западногерманских спецслужб, ему удалось бежать из Италии в ФРГ.

Между тем Федеральное ведомство уголовной полиции избрало опасную тактику промедлений и проволочек. 8 сентября правительство запретило передачу информации о похищении, не указав сроков этого "вето". День спустя различные газеты и телеграфные агентства вновь получили сообщение от террористов. К нему прилагалась фотография Шлейера.

11 сентября Федеральное ведомство уголовной полиции в очередной раз потребовало от похитителей доказать, что Шлей-ер еще жив. А 13 сентября передало по телевидению, что адвокат Пайот в курсе пожеланий заключенных относительно избранных ими для выезда стран. Четыре дня спустя государственный министр Вишневски вылетел в Алжир, Ливию, Ирак и Южный Йемен якобы на переговоры о предоставлении политического убежища освобожденным членам РАФ. 27 сентября он посетил Вьетнам с аналогичной миссией. А расследование в это время шло полным ходом.

22 сентября в Утрехте (Голландия) после перестрелки с полицией был арестован террорист Фолкертс. В его автомашине обнаружили отпечатки пальцев разыскиваемой Бригитты Монхаупт - члена РАФ. Однако ей удалось ускользнуть.

В Федеральном ведомстве уголовной полиции исследовали переданную террористами видеопленку. Среди звуковых шумов специалисты выделили шум моря и сделали вывод: Шлейера держат под стражей на каком-то судне. Немецкие, датские и голландские полицейские части совместно провели розыскную акцию. Были прочесаны воды вдоль берегов Северного моря и несколько позже французское западное побережье. Разыскивались голландский шлюп "Торнадо Дойсс" и британское каботажное судно "Кикило Индиа Ша". По некоторым конфиденциальным сведениям они служили убежищем террористов. Розыск, начатый федеральным ведомством уголовной полиции, затронул всех известных ему членов РАФ и предполагаемых "симпатизирующих".

В сообщении от 28 сентября, переданном через редакцию одной французской газеты, похитители еще раз потребовали от правительства ФРГ прекратить расследование и покончить с тактикой проволочек. К письму прилагалась фотография Шлейера с надписью на доске, которую он держал в руках, "20 дней в плену РАФ".

В это время правительство лихорадочно разрабатывало законоположение, призванное легализовать уже давно вошедшее в практику ограничение прав определенных заключенных, в особенности права на защиту. В конце сентября в соответствии с законом или так называемым "Баедер" параграфом 129 пункт "а" западногерманского уголовного кодекса был принят закон о запрещении контактов. Он уполномочивал исполнительные органы всячески препятствовать контактам узников, осужденных за членство в уголовных организациях или ввиду подозрения в этом членстве. Фактически это имело место уже давно, но официально закон вступил в силу со 2 октября для 70 уголовных и подследственных заключенных.

В конце сентября - начале октября, несмотря на предостережение террористов, полиция вновь активизировала розыск. В Федеральном министерстве внутренних дел обдумывали проект, применение которого в определенных случаях могло бы искусственно вызывать хаос в уличном движении. Во время операции "Красный свет" все светофоры нужно было молниеносно переключить на "красный" и блокировать все движение.

8 октября одна парижская газета опубликовала написанное от руки письмо Шлейера, где он призывал федеральное правительство принять срочное решение. В письме лежала фотография: "31 день в плену РАФ".

Тактика правительства, избранная им в надежде выиграть время, становилась все очевидней. Было ясно, что террористов решили перехитрить. 10 октября Федеральное ведомство уголовной полиции передало по телевидению, что у адвоката Пайота имеется "важное сообщение" для похитителей. Но им никто не заинтересовался. Пустили слух: за Пайотом установлена слежка, но организована она настолько по-дилетантски, что ее может обнаружить любой неспециалист. Умысел или ошибка? Полиция прекрасно знала, что террористы не только составляют детальнейшие планы налетов. У них отлично налажена система контрслежки, и они не спускают глаз с полиции. Возможно, что не упоминавшееся до сих пор указание на "важное сообщение", в конечном счете, должно было именно удержать похитителей от визита к Пайоту. В антитеррористических отрядах полиции ФРГ есть свои эксперты в области психологии. Их привлекают к участию в важных операциях. Неужели это они дали полицейским такой плохой совет? Но, с другой стороны, уголовная полиция ФРГ накопила к этому времени настолько богатый опыт по борьбе с терроризмом, что допустить подобные примитивные ошибки она просто не могла. Во всяком случае - похитители не давали о себе знать до 13 октября.

В этот день, в четверг, ровно в 12 часов 55 минут с аэродрома в Пальма де Мальорка поднялся самолет авиакомпании г "Люфтганза" "Ландсхут"^* - Боинг-737. Он взял курс на Франкфурт-на-Майне. Самолет должен был приземлиться в 15 часов 10 минут на аэродроме Франкфурта-на-Майне. Однако там его не дождались. Уже около двух часов дня диспетчер миланского аэропорта доложил об отклонении этого самолета от. курса. Он приземлился в Риме в 15 часов 45 минут. Непосредственно после прибытия в Рим некий Вальтер Мохамед передал сообщение с борта "Ландсхута". Он заявил, что самолет, 86 пассажиров и 5 членов экипажа захвачены группой террористов. Их отпустят лишь после освобождения находящихся в немецких тюрьмах "товарищей". В противном случае заложники будут убиты.

^* (Город в ФРГ. Каждый западногерманский аэробус имеет свое название. - Прим. перев.)

Боннскому правительству сразу же сообщили эту новость. На аэродром выехал сотрудник посольства ФРГ в Риме. Но террористы никого не подпустили к самолету. Однако командиру экипажа Шуману удалось переправить "на волю" шифрованное послание. Оказавшиеся в пакете четыре сигареты позволили специалистам Федерального ведомства уголовной полиции определить число бандитов. Но кто они, не представляли. В начале предполагали - арабы, потом - два араба и два немца. Среди террористов были две женщины.

Бонн срочно привел в боевую готовность группу пограничной охраны 9 (ГСГ9), входящую в состав федеральной пограничной охраны и соответственно подчиняющуюся федеральному министерству внутренних дел. Эти отборные силы, сформированные после побоища в Фюрстенфельдбруке в 1972 году, размещаются недалеко от Бонна в Хангеларе. В их составе: войсковая часть управления, три оперативных подразделения, большое число технических отрядов и авиационное вертолетное звено. В каждое подразделение входит оперативный отряд и пять специальных групп, которые в своих действиях придерживаются боевой тактики американских рейнджеров^*, то есть воинские и полицейские подразделения сами используют методы террористов. Согласно служебной инструкции Ι-1-630309/1 федерального министра внутренних дел группа пограничной охраны ГСГ9 должна оказывать помощь землям ФРГ в случаях убийства, похищения людей, захвата заложников и шантажа. Правительства отдельных земель еще ни разу не использовали это воинское соединение. Вот объяснение, данное шефу ГСГ9 Вегенеру одним из министров внутренних дел: "После Вашей группы останется полоса выжженной земли от Альп до Северного моря". "Они могут только стрелять, больше ничего", - отказался от услуг пограничной охраны министр внутренних дел земли Рейнланд-Пфальц Шварц. Из-за всеобщего пренебрежения и связанной с ним бездеятельности в боннских диверсионно-разведывательных подразделениях царило недовольство.

^* (Рейнджеры - военнослужащие диверсионно-разведывательного подразделения. - Прим. перев.)

Представившийся случай - угон самолета, по мнению министерства внутренних дел, давал ГСГ9 возможность реабилитировать себя и испытать свои силы на практике. Репетиции предстоящего захвата "Ландсхута" проходили на аналогичном типе самолета - Боинге-737. Одновременно органы и службы безопасности пытались из всевозможных источников добыть подробную информацию о террористах, их настроении, о распределении мест в захваченном лайнере.

13 октября в 16 часов 40 минут в информационном центре федерального министерства уже был список пассажиров. Двадцать минут спустя министр внутренних дел Майхофер попросил своего итальянского коллегу задержать вылет самолета "Люфтганзы". Этого сделать не удалось. В 17 часов 50 минут "Ландсхут" поднялся в воздух без официального разрешения на взлет. Авиакомпания "Люфтганза" доложила, что самолет взял курс на Никозию - столицу Кипра. Из ФРГ вылетел отряд группы ГСГ9 численностью в 60 человек. В 20 часов 28 минут "Ландсхут" приземлился на Кипре. Находящийся там представитель Организации Освобождения Палестины обратился к террористам с просьбой отпустить пассажиров. Террористы отказались и потребовали срочно заправить самолет горючим. Служащие кипрского аэродрома попытались оттянуть время, но бандиты пригрозили взорвать самолет. В 22 часа 25 минут кипрский министр иностранных дел предпринял попытку уговорить террористов. Он попросил освободить хотя бы женщин и детей. Все напрасно. В 22 часа 54 минуты, за несколько минут до прибытия группы ГСГ9, "Ландсхут" поднялся в воздух.

В пятницу утром в 2 часа 32 минуты угнанный самолет приземлился в Бахрейне. Террористы потребовали выпустить на свободу 9 немецких заключенных группы "Баадер-Майнхоф" и двоих арабов - Махди и Хассейна, отбывающих наказание в Турции, в стамбульской тюрьме. Уже час спустя они полетели дальше и около шести прибыли в Дубай. Теперь террористы настаивали на освобождении уже одиннадцати немцев. Кроме того, они запросили 15 миллионов американских долларов. А от правительства ФРГ потребовали немедленного начала переговоров с Социалистической Республикой Вьетнам и Йеменом по № поводу предоставления политического убежища освобожденным. Остальные условия этого ультиматума: самолет с немцами - членами РАФ на борту должен лететь через Стамбул, чтобы забрать обоих арабов; все арестанты достигают конечной цели своего маршрута к воскресенью, 16 октября 1977 года. Срок ультиматума истекал в 8 часов. В противном случае террористы угрожали убить Шлейера и заложников. Затем они предупредили с правительство ФРГ о полном прекращении контактов.

После угона самолета вновь объявился "отряд Зигфрида Хаузнера". Он заявил, что присоединяется к ультиматуму "отряда Мученика Калимета", выполняющего "операцию Кофр Каддум". Поэтому отпадает необходимость в сопровождении освобожденных пастором Нимеллером и адвокатом Пайотом.

В ночь с пятницы на субботу в Дубай прибыл государственный министр Вишневски для переговоров с местным правительством и террористами.

В это время в ФРГ семья похищенного президента Федерального объединения союзов немецких работодателей на свой страх и риск вступила в контакт с РАФ. Родственники пытались выкупить Шлейера за 15 миллионов американских долларов. Это стало известно полиции. Сотрудники службы безопасности сорвали переговоры, намеренно предав гласности предстоящую сделку.

Деньги должны были передать 14 октября в отеле "Интерконтиненталь" во Франкфурте-на-Майне. К назначенному сроку там собралось множество репортеров и сотрудников уголовной Полиции. Похитители не появились.

В 10 часов 30 минут Федеральное ведомство уголовной полиции сообщило две новости. Во-первых, попытка передать деньги сорвалась. И, во-вторых, у адвоката Пайота имеется новая информация для похитителей.

Жизнь Шлейера, пассажиров и экипажа самолета "Ландсхут" была в руках федерального правительства.

В воскресенье 15 октября в 11 часов 25 минут пилот захваченного самолета попросил федерального канцлера учесть в своем решении, что речь идет о жизни пассажиров, в том числе женщин и детей. Через несколько часов сын Шлейера Ганс-Эберхард обратился в федеральный конституционный суд с ходатайством о принятии временного распоряжения, которое заставило бы власти выполнить ультиматум террористов. В Бонне на специальное заседание срочно собрался кабинет правительства. В стране стало известно намерение правительства силами ГСГ9 взять штурмом захваченный самолет "Люфтганзы". В 17 часов 41 минуту государственный министр Вишневски опроверг этот слух. А группа ГСГ9 тем временем находилась уже в Анкаре.

Вечером, около половины восьмого, турецкие власти заявили о своем согласии выполнить требование террористов, но лишь в том случае, если правительство ФРГ поступит аналогичным образом.

Пока в Бонне, уже третий раз за этот день, совещался под председательством федерального канцлера Шмидта "малый кризисный штаб", в Карлсруэ первый сенат федерального конституционного суда отклонил ходатайство Ганса-Эберхарда Шлейера. Опасались, что, отдав требуемое распоряжение, сенат окажет содействие успеху террористов. Таким образом, тактика правительства была практически одобрена самым высшим судебным органом.

"Отряд Мученика Калимета" тем временем согласился на отсрочку ультиматума до 13 часов в воскресенье 16 октября. Однако Бонн не предпринимал никаких мер для выполнения требований. За сорок минут до истечения нового срока "Ландсхут" вылетел из Дубая и около трех часов ночи приземлился в столице Сомали - Могадишо. Подаренная бандитами очередная отсрочка позже была вновь продлена. Однако террористы, демонстрируя свою решительность, выбросили из самолета труп убитого несколькими часами раньше командира экипажа "Ландсхута" Юргена Шумана. Государственный министр Вишневски сразу же вылетел в Африку для тайных переговоров с правительством Сомали. Вместе с ним в спецсамолет сели руководитель отдела по борьбе с терроризмом Федерального ведомства уголовной полиции Беден, шеф группы ГСГ9 - Вегенер и другие эксперты органов безопасности. Находящаяся в это время на Крите группа ГСГ9 получила приказ лететь в Могадишо.

На аэродроме в Могадишо Вишневски удалось с помощью психолога установить контакт с террористами. Вопросы и неопределенные обещания помогли выиграть время до наступления темноты.

Под покровом ночи приземлилась группа ГСГ9. А в 23 часа 50 минут Вишневски отдал приказ к штурму самолета. Через 10 минут спецгруппа, забросив "ослепляющую гранату" в носовую часть "Ландсхута", взорвала двери и ворвалась в салон. Семь минут спустя "операция Кофр Каддум" закончилась полным поражением террористов. Трое террористов были убиты, четвертая - женщина - тяжело ранена. Несколько заложников и один солдат группы ГСГ9 получили легкие ранения.

В 0 часов 12 минут Вишневски доложил в Бонн: "Работа выполнена". В 0 часов 31 минуту агентство ДПА передало в эфир: "ГСГ9 освободила заложников". Люди вздохнули с облегчением. А 8 часов спустя, 18 октября 1977 года в 8 часов 35 минут, ДПА сообщило озадачивающую новость: "Баадер и Энслин покончили жизнь самоубийством". Вскоре стало известно, что умер также Ян Карл Распе, а Ирмгард Меллер находится в тяжелом состоянии из-за многочисленных ножевых ран. Итак, все руководство РАФ, так называемое "твердое ядро", было мертво.

Ульрика Майнхоф, как известно, повесилась 9 мая 1976 года в своей камере, в тюрьме Штаммхайм.

Вероятно, то, что произошло на самом деле в Штаммхайме в ночь освобождения заложников, навсегда останется тайной.

Сразу же после сообщения о смерти лидеров РАФ было высказано подозрение, что умерли они не по доброй воле. Из первых служебных донесений происшедшее выглядит так: в 7 часов 41 минуту надзиратели нашли в камере заключенного Распе с огнестрельной раной головы. Они вызвали транспорт для перевозки раненого в тюремную больницу и лишь затем около 8 часов осмотрели камеры других арестантов. Было обнаружено, что и Андреас Баадер и Гудрун Энслин совершили "самоубийство". А Ирмгард Меллер нанесла себе множество ран в грудь хлебным ножом.

Сам момент и детали происшедших событий заставляли сомневаться в официальном сообщении. Причиной смерти Баадера и Распе, скончавшегося в 9 часов 40 минут в больнице, были огнестрельные раны головы. Пистолеты нашли рядом с телами. У Баадера обнаружили рану от "выстрела в затылок" у основания черепа. Распе скончался от сквозного пулевого ранения в правый висок. Баадер умер от так называемого абсолютного выстрела в упор, т. е. пистолет в момент нажатия курка касался кожи. В случае с Распе нельзя утверждать то же самое. Однако с уверенностью можно сказать: стреляли с близкого к голове расстояния. Гудрун Энслин повесилась на кабельном проводе, закрепленном на окне камеры. Таковы данные медицинского осмотра, подтвержденные адвокатами умерших. Защитник Баадера - Хельдман допустил даже, что его подзащитный мог сам выстрелить себе в затылок.

Обстоятельства и предпосылки этих загадочных смертных случаев были чрезвычайно противоречивы. Так, например, министр юстиции Бендер заявил, что арестанты воспользовались оружием производства фирмы "Хеклер и Кох" (по крайней мере один пистолет был этой фирмы). Члены РАФ всегда предпочитали именно ее продукцию. Но впоследствии полиция сообщила: на пистолетах нет клейма фирмы. Осталось в тайне и то, каким образом у заключенных, абсолютно лишенных контактов с внешним миром, появилось оружие. Бендер не смог найти объяснение этому факту. В ночь после похищения Шлейера служащие земельного ведомства уголовной полиции и работники тюрьмы тщательно обыскали камеры узников. Все связи арестантов с живущими на воле были прерваны. Лишь глазной врач получил разрешение проводить лечение и в дальнейшем. Впоследствии федеральный прокурор Ребман заявил, что пистолеты, вероятно, были тайно пронесены в "деловых бумагах защитников" еще задолго до случившегося. Это утверждение опровергли как руководство тюрьмы, так и компетентные сотрудники уголовной полиции. Именно деловые бумаги адвокатов всегда просматривались самым тщательным образом. Незамеченным не мог остаться даже перочинный ножик.

Число критических замечаний росло, они становились все более откровенными. И тогда у заключенных вдруг обнаружили тайники. Большей частью они находились за пределами камер. В них хранились предметы, подтверждавшие вероятность самоубийства: подрывные патроны, наушники, транзисторный приемник. Каким образом строго охраняемые арестанты смогли не только оборудовать тайники, но и пользоваться ими в любое время, объяснялось лишь общими предположениями.

Еще одно обстоятельство осталось в тайне. Согласно различным сообщениям, 17 октября Андреас Баадер все же контактировал с внешним миром. Его просьба о посредничестве в устройстве неотложной беседы с ведомством федерального канцлера была удовлетворена руководством тюрьмы. В течение целого часа А. Баадер разговаривал по телефону с указанным ведомством (по другой версии - с Федеральным ведомством уголовной полиции). Спустя некоторое время его посетил сотрудник ведомства канцлера (или ведомства уголовной полиции?). От имени правительства Беллинг опроверг слух о контактах с ведомством федерального канцлера.

17 октября Гудрун Энслин пожелала принять двоих тюремных священников - Ридера и Курмана. Позднее, давая свидетельские показания, они сообщили следующее. Опасаясь препятствий, заключенная просила священников помочь переправить три письма, находящихся в "адвокатской папке" в ее камере, статс-секретарю Шюлеру в ведомство федерального канцлера. Это бесспорный факт. После смерти Г. Энслин Ридер и Курман обратили на него внимание федерального министра юстиции. Он, в свою очередь, осведомился в Баден-Вюртемберге о существовании упомянутых писем. Однако в ответе было сказано, что в камере ничего не нашли.

После таинственного самоубийства Ульрики Майнхоф в мае 1976 года Баадер и другие заключенные - члены РАФ поставили в известность своих приверженцев и адвокатов о том, что они не верят в добровольную смерть Майнхоф. И если их однажды найдут мертвыми, то речь может идти только об убийстве. Это заявление, сделанное задолго до похищения Шлейера, а также отсутствие писем Энслин было расценено властями как умышленный и заранее согласованный маневр. А целью его объявили стремление дискредитировать западногерманское государство. Но утверждение это доказано не было и повисло в воздухе так же, как многое из того, что случилось в Штаммхайме. Предположительным мотивом самоубийства лидеров РАФ назвали крушение их надежд в связи с освобождением заложников. Но никаких свидетельств, подтверждающих, что они знали об исходе операции по угону самолета, приведено не было.

Ликование по поводу успешных действий группы пограничен ной охраны (ГСГ9) и известие об обнаружении трупа Шлейера отодвинули на задний план происшествия в Штаммхайме.

Несколько месяцев спустя, 9 мая 1978 года, государственная прокуратура города Штуттгарта прекратила следствие по делу о загадочных смертных случаях в Штаммхайме. Официальное заключение звучало лаконично - "несомненное самоубийство".

Расправа со Шлейером была ответной реакцией, террористов на Могадишо и Штаммхайм. Похитители Шлейера заявили в своем "коммюнике": "Мы никогда не простим Шмидту и поддерживающим его империалистам пролитую кровь. Борьба только началась".

Федеральное ведомство уголовной полиции опубликовало еще один список лиц, на которых объявило розыск. Началась новая волна поисков. Политические деятели ФРГ стремились превзойти друг друга: они изощрялись в требованиях применить более эффективные меры для борьбы с терроризмом, ратовали за выработку новых законов международного сотрудничества в этой области. Кампания чествования группы ГСГ9 сопровождалась не только гневным осуждением экстремистов, но и гонениями на все левые силы.

От французского правительства потребовали выдачи арестованного 30 сентября 1977 г. в Париже адвоката членов РАФ Круассана, от голландского правительства - арестованного в Голландии террориста Фолкерта.

Во время этой "антитеррористической" шумихи промелькнуло одно сообщение. Оставшееся почти незамеченным, оно, однако, многое объясняло в уголовной практике ФРГ и проливало яркий свет на лживость некоторых западногерманских политических деятелей. 11 октября, за два дня до угона западногерманского самолета "Ландсхут", два террориста, угрожая оружием, захватили самолет ЯК-40 чехословацкой авиакомпании ЧСА с 26 пассажирами на борту и заставили его приземлиться в аэропорту Франкфурта-на-Майне. Бандиты обратились в полицию и получили "политическое убежище". Чехословакии было отказано в их выдаче. Правительство ФРГ не в первый раз отказалось сделать то, что оно громогласно требует от правительств других стран. Например, в 1976 году ФРГ не выдала похитивших чехословацкий самолет преступников, даже несмотря на то, что один из членов экипажа был убит. Весной 1978 года в Социалистической Федеративной Республике Югославия была арестована разыскиваемая полицией ФРГ группа террористов. Правительство Западной Германии потребовало их выдачи, но одновременно отказалось передать Югославии находящихся в ФРГ усташей, убивших югославского дипломата. Вот так дифференцированно западногерманские правительство и полиция подходят к проблеме терроризма.

Для борьбы со "своими" бандитами все средства хороши. С того момента, когда был найден труп Шлейера, и до января 1978 года Федеральное ведомство уголовной полиции показало по западногерманскому телевидению десять фильмов на тему "Розыск террористов". 6 миллионов специальных листовок по розыску на немецком языке и полмиллиона листовок на иностранных языках, а также 500 тысяч фотографий разыскиваемых лиц были распространены в ФРГ и за границей. Все газеты Западной Германии печатали полосные обращения к населению с призывом искать террористов. Федеральная почта подключила к федеральному и земельным ведомствам уголовной полиции 22 дополнительных телефонных номера специально для секретных переговоров. Телефонная справочная служба предоставляла желающим услышать записанные на видеопленку голоса похитителей Шлейера. За поимку двадцати срочно разыскиваемых членов РАФ было назначено вознаграждение в общей сложности в 1 миллион марок. 30 миллионов листовок со сведениями о лицах, на которых объявлен розыск, призывали помочь полиции. Уже в сентябре 1977 года, непосредственно после похищения Шлейера, министр внутренних дел Майхофер потребовал от федерального кабинета дополнительные ассигнования в сумме 950 миллионов марок. Он собирался расширять аппарат полиции и секретных служб. Идея Майхофера получила одобрение. И в 1978 году 118 миллионов из этой суммы перекочевали в бюджет службы безопасности министерства внутренних дел. Таким образом, он составил 20 с половиной миллиардов марок.

До 1981 года правительство собиралось ввести 5 тысяч новых штатных единиц. В результате штат федерального ведомства пограничной охраны будет доведен до 27 тысяч человек. Федеральное ведомство по охране конституции увеличит количество персонала с 900 до 1700, Федеральное ведомство уголовной полиции - с 1300 до 2500. А дефицит государственного бюджета в это время составляет 35 миллиардов марок!

Но правительство ФРГ не ограничилось дополнительными ассигнованиями и расширением штатов. Был принят новый закон по борьбе с терроризмом. Он фактически отменяет право на защиту всех обвиняемых в террористической деятельности граждан. Направленный на ограничение таких законных гражданских прав, как, например, неприкосновенность личности и жилища, закон попустительствует полицейскому произволу.

В опубликованном 3 сентября 1977 года, т. е. за два дня до похищения Шлейера, сообщении президента Федерального ведомства уголовной полиции Герольда говорится о 156 гражданах ФРГ, подозреваемых в террористической деятельности. 21 января 1978 года ордер на арест был предъявлен только 41 человеку из этого числа. Что на самом деле означает эта цифра "156", видно из такого примера: в 1976 году в ФРГ было арестовано 40 лиц по обвинению в терроризме, но треть их, т. е. 16 человек, были освобождены за отсутствием веских причин для ареста. Неужели из-за крохотной группки людей, составляющей лишь десятитысячную часть населения Западной Германии, необходимы такие баснословные затраты? Можно было бы найти лучший предлог.

Похищение президента Федерального объединения союзов немецких работодателей Шлейера не обошлось без последствий. 6 июня 1978 года федеральный министр внутренних дел Майхофер был вынужден уйти в отставку. Причиной этому послужили ставшие известными в марте промахи полиции при розыске похитителей. Выяснилось, например, что через два дня после нападения в Кельне - 7 сентября 1977 года - некто направил донесение в окружное полицейское управление Бергхайма. В сообщении шла речь о высотном доме по улице Цум Реннграбен, 8 в городе Либлар. Квартира, снимавшаяся Аннерозой Лоттман-Бюхлер, по всем признакам походила на "конспиративную", каковой на самом деле и оказалась. В этой квартире Шлейера держали под арестом до 13 сентября. Если бы донесение не затерялось, путешествуя по служебным коридорам, Шлейера можно было бы спасти. Не только это сообщение, но и другие деловые бумаги и документы бесследно пропадали в неразберихе полицейского бюрократизма. И, наконец, со всей очевидностью проявилось усердие полицейских в слежке за так называемыми симпатизирующими, чего нельзя было сказать об их лишенном всякого рвения поиске похитителей.

22 августа 1978 года один иллюстрированный журнал поведал об очередной неудаче работников сыска. Трое анархистов, разыскиваемых Федеральным ведомством уголовной полиции в связи с убийствами Бубака, Понто и Шлейера, буквально выскользнули из рук преследователей. 26-летний Кристиан Клар, 23-летняя Аделхайд Шульц и 28-летний Вилли Петер Штолль арендовали личный вертолет. Летая над определенными районами ФРГ, они делали фотографии с воздуха. За этой компанией велось наблюдение, однако никого не опознали. Когда же "специалисты по борьбе с терроризмом" Федерального ведомства уголовной полиции раскусили, наконец, за кем они следят, и решились действовать, преступников и, след простыл. Шеф Федерального ведомства уголовной полиции Герольд нашел извинение для своих "ребят": разыскиваемые-де полностью изменили свою внешность. Кроме того, при дополнительной проверке было установлено, что террористы пустились на "хитрость", указав свой собственный адрес. То есть, другими словами: лица, на которых был объявлен розыск, в августе 1978 года выглядели совсем не так, как несколько лет тому назад, когда их фотографировали в полиции. Кроме того, в фальшивых личных документах и удостоверениях они указали - какая изощренность! - адрес, по которому действительно проживали некоторое время. Расчет был прост: при случайном контроле или возможных расспросах в адресном бюро они не сразу будут уличены во лжи. Но на такой "коварный трюк", который, кстати говоря, родился вместе с удостоверением личности, никак не рассчитывали высококвалифицированные, разбирающиеся во всех технических тонкостях современной криминалистики специалисты из Федерального ведомства уголовной полиции.

Подозреваемые анархисты ускользнули от них. Состоящие в черном списке БКА адвокаты и "симпатизирующие" на собственной шкуре ощутили действие "закона по борьбе с терроризмом". Во время организованной по всей стране блиц-операции адвокатов поднимали с постелей, взламывали двери их квартир и контор, полиция обыскивала все подряд, конфисковывала бумаги и письма. Но и это не ново. Возникает вопрос: когда и где, хотя бы раз, исследовали усердные стражи государства конторы и корреспонденцию адвокатов, которые смело защищают старых и новых нацистов и не боятся, как это было, например, на недавнем процессе по обвинению фашистских преступников, виновных в массовых убийствах заключенных в концентрационном лагере Майданек, клеветать на свидетелей - антифашистов и издеваться над замученными жертвами нацистских палачей? Как часто и где специалисты из уголовной полиции ФРГ и Ведомства по охране конституции, хотя бы с похожим размахом, выслеживали и преследовали растущую банду фашистских убийц и террористов?