Миллионер за государственный счет

Когда надзиратель блока "В" следственной тюрьмы "Ульмер Хе" ранним утром 11 ноября 1969 года заглянул в глазок одиночной камеры № 34, постель заключенного была пуста. Предчувствуя недоброе, надзиратель вызвал санитаров. Они вместе вошли в камеру; заключенный Фридрих-Вильгельм Эрмиш повесился на трубе отопления.

Самоубийство произвело сенсацию: умерший был главным обвиняемым на продолжавшемся вот уже семь месяцев в Дюссельдорфе процессе по делу о мошенничестве. Прокурор Хайденрайх спешно созвал пресс-конференцию, на которой сообщил, что Эрмиш не оставил никаких следов, проливающих свет на мотив самоубийства.

Это выглядело более чем странно. Все, кто следил за процессом, знали, что Эрмиш не раз грозил покончить с собой. Он жаловался, что его незаконно привезли из Мексики в ФРГ и что процесс ведется несправедливо. В камере Эрмиша нашли с полдюжины прощальных писем, в которых он писал то же самое. Одно из писем было предназначено для прокурора, другое - для председателя суда.

Допустим, жалобы Эрмиша на ведение процесса были не более чем попытка загнанного в угол преступника укрепить свои позиции в глазах суда. Но что касается его вывоза из Мексики, то тут у него были основания жаловаться. Эрмиш был доставлен из Мехико в Кельн-Ван 4 марта 1968 года на самолете "Люфтганзы". Причем прокурор доктор Пи и главный комиссар уголовной полиции Дюссельдорфа Фабелье ввели в заблуждение компетентные мексиканские органы и действовали в обход международной конвенции о выдаче преступников. Но, разумеется, два государственных служащих ФРГ не случайно подвергали себя опасности скандала, связанного с операцией.

Фридрих-Вильгельм Эрмиш за шесть лет надул западногерманские власти на кругленькую сумму в 12 миллионов марок и в довершение всего выставил их на посмешище, то есть нанес ущерб авторитету государства. Ну а ради спасения своего престижа государственные органы и политики ФРГ рисковали и не такими вещами.

Эрмиш был одним из тех преступников, которые набивали карман без помощи револьвера, то есть создавая фирмы, изготавливая фальшивые счета и налоговые декларации. То есть он относился к быстро множащейся братии в "белых воротничках". По оценке мюнхенской Торгово-Промышленной палаты, весьма компетентного учреждения, в ФРГ ежегодно совершается около четырех миллионов хозяйственных преступлений, которые наносят материальный ущерб от 10 до 12 миллиардов марок. Это в два-три раза превышает годовой оборот заводов "Фольксваген" о Вольфсбурге.

Эрмиш специализировался на налоговых делах. Систематически доить государственную казну он начал в 1966 году. Уже в то время полиция и прокуратура немало знали о нем. Список его судимостей был начат 15 лет назад и для такого периода времени был достаточно длинен.

До 1951 года репутация Эрмиша была безупречна. Семь лет назад он отлично выдержал экзамен на помощника коммерсанта и открыл в Эссене торговлю углем.

Но как только он почувствовал себя свободным предпринимателем, он начал увеличивать нормы прибыли без дополнительных капиталовложений: он обманывал покупателей. Суд присяжных Эссена, приговоривший его к двум годам тюрьмы за мошенничество, установил, что ему удалось продать по меньшей мере 2600 тонн воздуха вместо угля. В том же году на Эрмиша пало подозрение, что он вместе с отцом убил водителя грузовика, который работал в его фирме.

За недостатком улик суд оправдал Эрмиша. Потом оказалось, что он угрожает безопасности ФРГ. Когда полиция пришла однажды с обыском на его угольный склад, Эрмиш заявил, что он "представитель интеллигенции Компартии Германии", и пригрозил одному полицейскому "25 годами принудительных работ в Сибири". Как известно, в полиции ФРГ охотно верят любой чепухе, если только она касается коммунистов. Поэтому полицейский почувствовал себя в такой опасности, что прокуратура Эссена немедленно начала расследование против болтливого коммерсанта.

Правда, расследование вскоре было прекращено. Но за Эрмишем были еще кое-какие делишки, включая нарушения правил Уличного движения. Наконец, в 1966 году он был приговорен к 25000 марок штрафа за мошенничество, связанное с компенсацией уплаченных налогов. Но это не остановило его, и он расширил свою преступную деятельность. Эрмиш не пользовался какими-то изощренными или трудно разгадываемыми трюками. Напротив, его приемы были стары как мир: наглый обман и подкуп.

15 февраля 1966 года в ведомстве по регистрации частных предприятий Дюссельдорфа появилась некая фрау Глинга и зарегистрировала на свое имя фирму "Ганза-экспорт. Оптовая торговля углем и сталью". Поскольку для этого акта не нужно было ни свидетельства о правоспособности, ни каких-либо других документов, фирма после уплаты соответствующей пошлины была в законном порядке занесена в реестр под номером А 5497.

Фрау Глинга была любовницей эссенского торговца углем Эрмиша, а основанная ею фирма - дутой. Через три месяца фирма обосновалась в полуподвальном этаже на Виттельсбахерштрассе 22 в Дюссельдорфе. На двери появилась соответствующая табличка, в помещении - шкаф с тремя пустыми папками. Фрау Глинга приезжала в фирму на старом разбитом "Фольксвагене" и, поскольку больше делать было нечего, сторожила пустые папки. Только иногда в конце недели у нее появлялась работа. В эти дни приходил Эрмиш, и они с "мышкой" фабриковали деловые письма, квитанции, балансы и счета, необходимые для обратной выплаты налогов. Эрмиш и его сообщники жили теми налоговыми льготами, которые государство предоставило экспортерам стали и угля для поддержки угольных шахт и сталелитейных заводов, страдавших от перепроизводства. Это было время, когда в Рурской области высились горы угля, не находившего покупателя: его полностью вытеснила нефть, имевшаяся в то время в неограниченном количестве и еще достаточно дешевая. Сбыт угля резко сократился, закрывались шахты, происходили массовые увольнения горняков, прибыли угледобывающих предприятий резко упали. Чтобы стимулировать экспорт угля и смягчить кризисную ситуацию, государство освободило экспортеров "черного золота" от обычного налога с оборота или возмещало его.

На этом-то Эрмиш и делал бизнес. С помощью фиктивных документов о торговых операциях "Ганзы-экспорт" и четырех других дутых фирм он создавал видимость колоссального экспорта угля и стали в Голландию. Так, ему удалось, не переправив через границу ни одного брикета угля, получить от государственной казны к ноябрю 1967 года около 12,7 миллионов марок в качестве компенсации за уплаченные налоги с оборота. Впоследствии специалисты посчитали, что эта сумма соответствовала обороту в 250 миллионов марок. Для этого "Ганза-экспорт" и четыре остальные фирмы Эрмиша должны были бы экспортировать ежедневно около 200 тонн одной только листовой стали. По самым скромным подсчетам экспертов предприятиям такого масштаба было необходимо около 150 сотрудников с соответствующим числом бюро, телефонами, телетайпами и бухгалтерскими машинами.

Но Эрмиш обходился всего пятью сообщниками, включая любовницу. Кроме нее в преступную группу входил один поверенный, сезонный консультант по налоговым делам и три-четыре таможенных досмотрщика, находящихся на государственной службе, которые получали от Эрмиша соответствующее вознаграждение и на многое закрывали глаза. Просто невероятно, что ни финансовому ведомству Дюссельдорфа, ни финансовому ведомству Эссен-Ост, которые рассматривали заявки о компенсации и давали разрешение, неуклюжие хитрости Эрмиша не бросились в глаза.

Характерен следующий пример: в мае 1966 года "Ганза-экспорт" подала в финансовое ведомство Дюссельдорфа заявку на возмещение налогов за экспорт каменного угля и листовой стали в размере 4 миллионов марок. Продукция была якобы получена от фирмы "Глюкауф" в Кельне и продана фирме "Ван дер Берге" в Амстердам. Сумма компенсации составила 216 тысяч марок 20 пфеннигов. Ни одному налоговому контролеру не пришло в голову заглянуть в реестр торговых фирм и проверить, существуют ли на деле фирма-поставщик "Глюкауф" и заказчик "Ван дер Берге". А ведь было достаточно беглого взгляда в реестр, чтобы раскрыть обман Эрмиша. Мало того! Сотрудник финансового ведомства даже не счел нужным проверить по картотеке, уплачена ли фирмой-заявителем, то есть "Ганзой-экспорт", налоги с оборота. Эта сама собой разумеющаяся проверка сразу показала бы, что ни одна фирма Эрмиша не была зарегистрирована в финансовом ведомстве, а стало быть ни разу не уплачивала налоги, то есть не имела никакого права на их компенсацию.

Но, как видно, чиновники финансовых учреждений не только были готовы пойти за взятку на преступление, но и плохо разбирались в своем деле. Согласно заявке "Ганзы-экспорт", поставки осуществлялись через таможню пограничного пункта Даммбрух. Однако эта таможня была ликвидирована еще двенадцать лет назад. Но даже когда она существовала, через нее пропускались лишь небольшие партии овощей, и то нерегулярно. Таможня была очень невыгодно расположена и совершенно нерентабельна, поэтому ее в конце концов закрыли. Об этом не мешало бы знать и финансовому ведомству, тем более, что таможенная служба подчиняется непосредственно министерству финансов, то есть тому же органу, что и служба преследования налоговых преступников и финансовое ведомство.

Так продолжалось довольно долго: фиктивные фирмы Эрмиша подавали заявки о выплате им компенсации, а компетентные чиновники финансового ведомства не находили в них ничего сомнительного. Начальство ставило визу, и требуемые суммы переходили в руки мошенника.

Но случается, что и слепая курица находит зерно. В сентябре 1967 года только что созданная и зарегистрированная фирма "Штальгросхандлунг Глинга" подала в финансовое ведомство Эссен-Ост сразу две заявки о компенсации. На этот раз сотрудник ведомства почему-то решил свериться с реестром торговых фирм и с изумлением обнаружил, что такая фирма там не значится. Проверка показала, что в Дюссельдорфе на имя той же Фрау Глинга зарегистрирована фирма "Ганза-экспорт". Сотрудник не стал мучиться над разгадкой, а, руководствуясь старым бюрократическим принципом "Лучшая работа та, которую делают другие", передал дело финансовому ведомству Дюссельдорфа. Там тоже были немало удивлены, так как до этого момента и не подозревали о двойной роли почтенной владелицы фирмы "Ганза-экспорт". Проверка документации показала, что подтверждение об экспорте не было заверено соответствующей подписью соответствующего уполномоченного сотрудника таможни. Имелась только таможенная печать. Добродушно и снисходительно, как и положено налоговым органам, фрау Глинге указали на это небольшое нарушение предписанных правил. Очаровательная владелица фирмы поблагодарила любезных чиновников и пообещала немедленно исправить небрежность. Спустя всего несколько дней она переслала в финансовое ведомство официальную бумагу из таможни Даммбрух, адресованную фирме Бригитты Глинги. Крупная торговля листовой сталью, 43, Эссен-Бредени, Майзенбургерштрассе 42. В ней, со ссылкой на соответствующие параграфы таможенного устава и общих таможенных правил, сообщалось, что во всех случаях, в том числе и в данном, подпись сотрудника таможни не обязательна, печать же - совершенно необходима. Подпись на бумаге была неразборчива, рядом стояло "Zoll-Ass"^*.

^* (Сокращение от "Zollasa stent" - таможенный ассистент. - Прим. перев.)

В финансовом ведомстве, без сомнения, были бы совершенно удовлетворены этим объяснением, если бы не одна мелочь: в служебной переписке таможенных и финансовых органов ФРГ принято сокращение "ZASS", а не "Zoll-Ass". Таким образом, служебная бумага, представленная фрау Глингой, содержала на целых три буквы больше, чем положено. Это нарушение служебного этикета так глубоко поразило налоговых чиновников, что заставило их наконец насторожиться. Итак, маленькая опечатка сделала то, что не могли самые наглые и откровенные махинации Эрмиша. Сотрудник финансового ведомства связался по телефону с таможней Даммбрух, допустившей такое грубое нарушение священных официальных сокращений.

И тут началось. Пришла пора действовать службе преследования налоговых преступников, прокуратуре, уголовной полиции. Но, когда ловкую парочку уже собирались схватить, Эрмиш и Бригитта Глинга отбыли в неизвестном направлении.

Судя по всему, они уезжали без особой спешки. "Эрмиш успел вывезти всю мебель из своей роскошной квартиры в Эссене, а Глинга заявила о ликвидации "Ганзы-экспорт", которая, как и положено, была аккуратно вычеркнута из реестра торговых фирм.

Арестована была лишь всякая мелкая сошка. Вплотную прокуратура и уголовная полиция занялись группой Эрмиша только во второй половине февраля. В середине месяца были взяты брат Бригитты и консультант по налоговым вопросам Инге Хершенредер. За поимку мошенников дюссельдорфская прокуратура назначила 10 тысяч марок. По делу Эрмиша была создана специальная комиссия из 18 человек. В нее входили и восемь сотрудников службы преследования налоговых преступников. К розыску подключились Федеральное ведомство уголовной полиции и Интерпол. Охота на Эрмиша началась.

А между тем Эрмиш и Бригитта Глинга нежились в саунах и на солнечных пляжах. Время от времени Эрмиш напоминал о себе дюссельдорфской прокуратуре: он посылал то открытку с видом из Голландии, то привет из Финляндии, как будто играя с ними в салочки. Наворованные миллионы он разбрасывал направо и налево. Однажды Эрмиш сыграл со своими преследователями злую шутку! Через одного посредника он довел до сведения прокуратуры "строжайший секрет": все документы его фиктивных фирм, которые она лихорадочно разыскивала, якобы зарыты на свалке в Корнелимюнстере под Аахеном. Прокуратура клюнула на приманку. С утра до ночи колоссальная территория около 100 квадратных километров перекапывалась специальными поисковыми отрядами, бронетранспортерами и ковшовыми экскаваторами. А Эрмиш почитывал газетные сообщения в своей фешенебельной квартире из шести комнат по Кале де Сократес 390, в одном из богатых кварталов Мехико. Узнав о широко развернутой операции по поиску его несуществующих деловых бумаг, Эрмиш, как он сам позднее признался на суде, "чуть не свалился от смеха с дивана".

Эрмиш без опасений смотрел в будущее. В декабре 1967 года, прежде чем отправиться со своей подругой в Мексику, он успел положить в Швейцарский банк в Женеве еще полтора миллиона марок. Он выбрал именно Мексику потому, что по местным законам родители ребенка, появившегося здесь на свет, не могут быть выданы другому государству, а Бригитта должна была в марте родить. Всего несколько недель, и они были бы в безопасности. Но, к несчастью, западногерманские органы полиции тоже знали об этом. Маклер по продаже земельных участков, с которым Эрмиш разговаривал по телефону из Мехико, навел полицию на след. К тому же Эрмиш и сам несколько перестарался. Он пригласил в Мексику родителей Бригитты. Охотно приняв приглашение, они сдали 15 февраля 1968 года багаж, на котором был адрес дочери в Мехико. Полиция, давно наблюдавшая за ними, не преминула записать адрес.

В начале марта прокурор Пи и главный комиссар уголовной полиции Фабелье вылетели в Мехико. Им не пришлось долго разыскивать Эрмиша. Шикарный плейбой был хорошо известен всем, хотя на его двери и не было таблички с именем. Богач, под настроение даривший любовнице драгоценности стоимостью в 200 тысяч марок и державший шофера для своего "Форда мустанга", он был необыкновенно скуп на чаевые. Естественно, что прислуга была не слишком расположена к нему и охотно помогала Пи и Фабелье. Но это мало облегчило им задачу. Из-за одних только налоговых преступлений мексиканские власти не собирались выдавать иностранца, карманы которого были битком набиты деньгами. Понимая это, Пи и Фабелье проштудировали мексиканские законы и выяснили, что здесь строго преследуется подделка паспортов. Паспорт у Эрмиша был, правда, настоящий, но он выдал Бригитту за свою жену, что не соответствовало действительности. Короче, прокурор Пи обвинил его в подделке паспорта. Конфиденциальные переговоры с мексиканскими коллегами и некоторые "маленькие знаки внимания" довершили дело.

Эрмиш был выдворен из страны. Но покинуть Мексику он должен был не первым международным рейсом, как это принято, а первым рейсом самолета "Люфтганзы". О том, чтобы он не исчез по дороге, позаботились Пи и Фабелье. Они попытались было прихватить и Бригитту, но этому решительно воспротивился командир корабля. У нее уже начались схватки, а на борту не было врача. Капитан не хотел неприятностей. И все же через три дня Бригитта была привезена в ФРГ. Ее сопровождал врач, получивший за это от дюссельдорфской прокуратуры 1200 марок. Прямо с аэродрома Бригитту доставили в родильный дом женской тюрьмы в Бохуме. 12 марта она родила там ребенка.

Для расследования дела специальной комиссии понадобилось еще несколько месяцев. Процесс по обвинению Фридриха-Вильгельма Эрмиша и его сообщников начался только 21 мая 1969 года. Дело рассматривалось в земельном суде Дюссельдорфа под председательством шефа земельного суда Моншау. К этому времени произошло уже три самоубийства: покончили с собой управляющий "фирмы" Эрмиша "Хайдельсунион" Антон Петере, адвокат и консультант по налоговым вопросам д-р Файге и вахмистр Хайнц Бала, передававший за определенную мзду тайные записки Эрмиша на свободу.

В одной из них, перехваченной полицией, Эрмиш пытался склонить отца Бригитты организовать покушение на прокурора-Пи. Покушение не состоялось, а обвинение Эрмиша дополнилось еще одним пунктом.

В сентябре 1969 года в тюремной больнице Бригитта Глинга перерезала себе вены. Это вовремя заметили, и ее удалось спасти. Эрмиш уже в самом начале процесса неоднократно грозил самоубийством, поэтому суд вынес решение о строгом надзоре за ним. Эрмиша стали будить ночью через каждые полчаса. Защита заявила протест против такого обращения с подсудимым, после чего эту меру ограничили.

И предварительное следствие, и судебное разбирательство ползли черепашьим шагом. Эрмиш, похудевший и бледный, стремился теперь к одному: любой ценой избежать грозившего признания его "особо опасным рецидивистом", что означало бы содержание в заключении после отбытия срока наказания. На суде происходило немало сцен, не лишенных комизма. Так, например, было установлено, что однажды Эрмиш получил от финансового ведомства Эссен-Ост солидную компенсацию, прежде чем подал на нее заявку.

Веселое оживление царило в зале и когда прокурор представил заявку фиктивной фирмы "Феникс-бреннштоффе", которая, согласно регистрационной печати, поступила в финансовое ведомство раньше, чем была вообще написана, судя по дате, проставленной в заявке.

Немало забавного услышали в зале суда и во время дачи показаний сотрудниками финансовых органов. Например, финансовой контролер Фоссен из управления Дюссельдорф-Норд в свое время разыскал бюро фирмы "Ганза-экспорт", ту самую полуподвальную квартиру на Виттельсбахерштрассе. При виде очаровательной Бригитты Глинги, которая угостила его коньяком и к тому же пригласила отобедать, он, по его словам, так растерялся и смутился, что ему и в голову не пришло, что тут может быть что-то нечисто. Типы вроде Фоссена или чиновника финансовых органов Билера, не брезговавшие впоследствии и тысячемарковыми купюрами, помогали Эрмишу обирать государственную казну на миллионы.

Самоубийство Эрмиша на время прервало процесс. Наконец, 30 января 1970 года слушание дела, продолжавшееся 72 дня, было закончено. Бригитту Глинга приговорили к четырем годам тюремного заключения, бывшего старшего налогового инспектора финансового ведомства Эссен-Ост, а впоследствии консультанта Эрмиша по налоговым делам Инге Херхенредер - к четырем с половиной годам. Подкупленные Эрмишем чиновники Фоссен и Билер получили по три с половиной года, "управляющий фирмы" "Феникс-бреннштоффе" Якоб-Наполеон Вирц - два года, отец Бригитты, Вернер Сципа, - девять месяцев тюремного заключения.

Из полученных Эрмишем обманным путем двенадцати миллионов марок пять миллионов не были найдены, остальные вернулись в государственную казну.

Налоговый аферист Эрмиш относился к той категории "бело-воротничковых" преступников, против которых правосудие ФРГ выступает довольно решительно. Несмотря на награбленные миллионы, он был отверженным, которому не было доступа в избранные круги. Эрмиш так и остался на среднем уровне, вызывая восхищение мелких мошенников и откровенное презрение по-настоящему крупных дельцов, ворочающих серьезными делами.

Одним из таких преступных воротил в 60-е годы был западногерманский промышленник из Брауншвейга Вальтер Йордан, владелец индустриальной группы "Лютер и Йордан КГ"^*, в которой были заняты 5 тысяч рабочих и служащих. Капитал его казался неограниченным. Йордан был один из первых и самых энергичных предпринимателей ФРГ, работавших на вооружение. В высшем обществе он считался бизнесменом, заслуживающим доверия, его грудь украшали высокие награды. Йордан привык запросто обедать с министрами и как мальчиков отчитывал советников уголовной полиции. Федеральный президент Любке лично пригласил его на встречу с президентом США Кеннеди, проходившую во франкфуртской Паульскирхе.

^* (Коммандитное товарищество. - Прим. перев.)

Как выяснилось впоследствии, Йордан был мошенником чистейшей воды. Но он обманывал в таких масштабах и на таком высоком уровне, как это могут позволить себе только владельцы крупных концернов.

Начинал Йордан очень скромно. В 1941 году он стал управляющим "Лютер КГ". Заняв это место, он быстро перестроил производство на военные самолеты, чем сразу завоевал расположение фашистской верхушки. В последующие годы он обеспечил себе полное и единоличное господство в этой области, не гнушаясь прибегать для достижения цели к любым методам, вплоть до шантажа.

Когда правительство Аденауэра призвало к "борьбе против большевизма" и началась открытая ремилитаризация и вооружение ФРГ, Йордан был вновь тут как тут. Фактически его концерн и не переставал работать на вооружение. Геринг уже не мог покупать выпускаемые им самолеты, поскольку сидел на скамье подсудимых в Нюрнберге, но Йордан получил заказ от американцев на производство системы заправки для их танков. Пришло время, и Бонн ассигновал первые миллиарды на вооружение. Йордан стал выпускать подвижные крупные бензозаправочные цистерны и ремонтировать танки. Он участвовал в разработке и создании "европейского стандартного танка". Причем благодаря завышенным калькуляциям он зарабатывал на каждом танке чистых 400 тысяч марок. А это значит, что с каждым проданным танком он обманывал государство почти на полмиллиона.

По этой тарифной ставке фирма "Лютер и Йордан КГ" только в опытной серии выпустила 15 танков для бундесвера. После этого калькуляции "причесывали", что соответственно отражалось на балансах, а следовательно, и на налогах, поэтому Йордан уплачивал налогов гораздо меньше, чем должен был при таких прибылях. Таким образом, кроме завышения цен он еще и уклонялся от уплаты налогов.

Мошенничества Йордана были раскрыты чисто случайно. Группа специалистов по расследованию хозяйственных преступлений занялась его делом. Узнав об этом, Йордан попытался сначала запугать руководителя группы старшего комиссара полиции Клингенберга, потом переманить его к себе, посулив 4 тысячи марок в месяц, то есть в четыре раза больше, чем в то время зарабатывал средний сотрудник уголовной полиции. Когда и это не удалось, он нашел услужливого профессора медицины, который составил заключение, что Йордан по состоянию здоровья не может подвергаться допросу. Найдя убежище в одной из клиник, он ежедневно имел около 50 телефонных разговоров и принимал десятки посетителей.

Как раз в то время, когда Йордан продолжал из клиники руководить делами, неожиданно прекратилось субсидирование накладных расходов группы, расследовавшей его дело, так что расследование, а следовательно, и сбор улик были практически прекращены. Кто и по чьему распоряжению "перекрыл кислород", разумеется, осталось тайной. Понятно, что такой уважаемый человек, как Йордан, имел не только завистников, но и покровителей. Только благодаря упорству следователей, которых даже их коллеги не принимали всерьез, расследование было продолжено.

Но процесс против Йордана так и не состоялся. Промышленник, после короткого ареста вновь оказавшийся на свободе, неожиданно скончался 12 ноября 1963 года. Говорили, что он повесился в подвале своей роскошной виллы. Безусловно, Йордан поторопился уйти из жизни. Если судить по исходу судебных процессов против имеющих громкое имя хозяйственных преступников, Йордан вряд ли был бы действительно осужден. Это совсем не преувеличение. Даже старший прокурор Бэр из Клеве сказал, выступая на совещании криминалистов во Франкфурте-на-Майне, что в ФРГ ежедневно происходит "самая настоящая капитуляция юстиции перед хозяйственными преступлениями".