Вендель Филиппс

На столбцах нашей газеты уже отмечалось, что президент Линкольн, человек, юридически щепетильный, ищущий примирения на почве конституции, родом из пограничного рабовладельческого штата Кентукки, лишь с трудом высвобождается из-под контроля "лояльных" рабовладельцев, всячески пытается избежать открытого разрыва с ними и тем самым вступает в конфликт с принципиально последовательными партиями Севера, все более выдвигаемыми на передний план ходом событий. Прологом к этому конфликту можно считать речь, произнесенную Венделем Филиппсом в Эбин- гдоне (Массачузетс) по случаю годовщины освобождения негров в английской Вест-Индии.

Вендель Филиппе наряду с Гаррисоном и Дж. Смитом - глава аболиционистов в Новой Англии. В течение тридцати лет он неутомимо и с опасностью для жизни провозглашал лозунг освобождения рабов, одинаково равнодушный к насмешкам газет, к улюлюканью продажных хулиганов (rowdies) и к предостережениям заботливых друзей. Как один из крупнейших ораторов Севера, как человек железной воли, соединяющий могучую энергию с самым ясным сознанием, он пользуется признанием даже среди своих противников. Лондонский "Times" - а что может сильнее характеризовать эту великодушную газету? - в сегодняшнем номере доносит вашингтонскому правительству о речи Венделя Филиппса в Эбингдоне. "Times" считает эту речь "злоупотреблением" свободой слова. "Невозможно, - говорит "Times", - придумать что-нибудь более не обузданное. Никогда столь безумные вещи не произносились во время гражданской войны ни в одной стране, ни одним человеком, находящимся в здравом уме и хоть сколько-нибудь ценящим свою жизнь или свободу. Читая эту речь, почти невозможно отделаться от мысли, что оратор поставил себе целью добиться преследования со стороны правительства". И "Times", несмотря на свою ненависть к правительству Союза, - а может быть, именно благодаря ей, - по-видимому, не прочь выступить в роли государственного обвинителя!

Речь Венделя Филиппса в Эбингдоне в нынешней обстановке имеет большее значение, чем какая-либо военная сводка. Мы приведем поэтому наиболее яркие места из этой речи.

"Правительство, - сказал между прочим Вендель Филиппе, - борется за сохранение рабства, и поэтому борьба его бесполезна. Линкольн ведет политическую войну. До сих пор он боится штата Кентукки больше, чем всего Севера. Он верит в Юг. Негры, сражавшиеся на стороне южан, на вопрос, не страшен ли им град пушечных ядер и бомб, взрывающих кругом землю и превращающих деревья в щепки, отвечали: "Нет, масса (Масса - искаженное английское слово "Master" (хозяин), употреблявшееся неграми на юге Соединенных Штатов. - Ред); мы знаем, что они предназначены не для нас!" То же самое могли бы сказать мятежники о бомбах Мак-Клеллана. Южане знают, что эти бомбы вовсе не предназначены для того, чтобы причинить им зло. Я не утверждаю, что Мак-Клеллан изменник, но я утверждаю, что если бы он был изменником, то он должен был бы действовать именно так, как он действовал. Не бойтесь за Ричмонд, Мак-Клеллан не возьмет его. Если война будет и впредь вестись таким же образом, без разумной цели, то это будет бесполезным расточением крови и золота. Лучше пусть уж сегодня Юг станет независимым, чем пожертвовать хотя бы еще одной человеческой жизнью ради войны, которая ведется на основе нынешней отвратительной политики. Для продолжения войны в прежнем масштабе требуется 125 000 человек в год и миллион долларов ежедневно. Но от Юга вы все равно не избавитесь.

Джефферсон как-то сказал о рабстве: "У южных штатов волк под самым носом, но они не могут ни поймать его, ни прогнать его прочь". Так и у нас Юг под самым носом, но мы не можем его ни поймать, ни прогнать. Признайте его завтра, и все-таки вы не добьетесь мира. Целых 80 лет жил он вместе с нами, боясь нас все это время, ненавидя нас на протяжении половины этого периода, вечно причиняя нам хлопоты и преследуя нас клеветой. Упоенный своим успехом в случае уступки его нынешним требованиям, он не продержался бы и года за своей воображаемой границей, - нет, в тот момент, когда мы заговорим о мирных условиях, он станет кричать о своей победе. У нас не будет мира до тех пор, пока не будет искоренено рабство. Пока вы держите во главе нашего правительства теперешнюю черепаху, вы одной рукой делаете дыру, чтобы затыкать ее другой рукой. Пусть вся нация санкционирует решения Нью-йоркской торговой палаты, и тогда у армии будет нечто такое, за что стоит сражаться. Если бы Джефферсон Девис был даже в силах, он все же не взял бы Вашингтон. Он знает, что бомба, которая упала бы в этот содом, пробудила бы всю нацию.

Весь Север загремел бы тогда в один голос: "Долой рабство, долой все, что мешает спасению республики!". Джефферсон Девис вполне удовлетворен своими успехами. Да, эти успехи намного превзошли его ожидания! Если только он доплывет на них до 4 марта 1863 г., то Англия - и это будет в порядке вещей - признает Южную конфедерацию... Президент не выполнил акта о конфискации. Он, может быть, честный человек, но какое нам дело до его честности! Он не умеет ни видеть, ни предвидеть. Когда я был в Вашингтоне, я удостоверился, что Линкольн еще три месяца тому назад написал прокламацию о всеобщей отмене рабства, но что Мак-Клеллан принудил его отказаться от этого решения, а представители Кентукки вынудили его оставить на верховном посту Мак-Клеллана, которому он не верит. Годы будут нужны для того, чтобы Линкольн выучился сочетать свои юридическо-адвокатские сомнения с требованиями гражданской войны. В этом страшная ограниченность демократического правления и его величайшее зло.

Во Франции 100 человек, убежденных в своей правоте, увлекли бы за собой весь народ, но, чтобы наше правительство решилось на один шаг, должны сперва раскачаться 19 миллионов, А скольким из этих миллионов годами внушалось, что рабство есть богоустановленный порядок! При таких предрассудках, с парализованными руками и сердцами, вы требуете от президента, чтобы он спас вас от негра! Если эта теория правильна, то только рабовладельческий деспотизм может дать нам временный мир... Я знаю Линкольна. В Вашингтоне я снял с него мерку. Он - первоклассная посредственность ("а first-rate second-rate man"). Он честно дожидается того момента, когда нация возьмет его в руки, как метлу, и выметет с его помощью рабовладение... В минувшие годы недалеко от этой трибуны, с которой я сейчас говорю, виги стреляли в воздух, чтобы заглушить мой голос, а каковы результаты?

Сыновья этих вигов спят теперь вечным сном в болотах Чикагомини! Уничтожьте, ради бога, этот Союз и создайте вместо него другой, на фундаменте которого было бы начертано: "Политическое равенство для всех граждан мира"... В бытность мою в Чикаго я спрашивал у юристов Иллинойса, среди которых Линкольн занимался в свое время адвокатской практикой, что он за человек? Может ли он сказать когда-нибудь "нет"? Ответ гласил: "Он человек без хребта. Если американцы хотели выбрать человека, абсолютно неспособного к руководству, к инициативе, они должны были выбрать Авраама Линкольна. Никто не слышал, чтобы он когда-нибудь сказал "нет!"". Я спросил: "а Мак-Клеллан способен сказать "нет"? Директор Чикагской центральной железной дороги, на которой служил Мак-Клеллан, ответил: "Он не способен принять какое-либо решение. Спроси его о чем-нибудь - и пройдет час, прежде чем он надумает ответ. За все время, пока он имел дело с правлением центральной железной дороги, он ни разу не разрешил ни одного серьезного спорного вопроса".

Таковы эти два человека, в руках которых больше, чем у кого бы то ни было, находятся сейчас судьбы северной республики! Лица, отлично знакомые с состоянием армии, уверяют, что Ричмонд мог бы быть взят уже пять раз, если бы этому не мешал бездельник, стоящий во главе потомакской армии; но он предпочел выгребать нечистоты из чикагоминских болот, чтобы потом позорно покинуть это место вместе с навозными кучами. Линкольн из жалкой трусости перед пограничными рабовладельческими штатами оставляет этого человека на его теперешнем посту; но недалек тот день, когда Линкольн признается, что он никогда не верил Мак-Клеллану... Будем надеяться, что война продолжится достаточно долго, чтобы пре-вратить нас в настоящих людей, и тогда мы быстро добьемся победы. Бог вложил в наши руки громовую стрелу освобождения, чтобы поразить мятежников..."

К. Маркс, Аболиционистские демонстрации в Америке. Сочинения, т. XII. ч. II, стр 372-375.

Митинг в Бостоне прошел блестяще, несмотря на плохо организованное оповещение; было около 1500 человек, из них треть - немцы. Первым говорил Суинтон, американский коммунист, посетивший нас прошлым летом (он - владелец большой нью-йоркской газеты), затем Фриче и, наконец, Вендель Филиппе, известный противник рабства, который сделал больше, чем кто-либо, за исключением Джона Брауна, для уничтожения рабства и проведения [гражданской] войны; это лучший оратор Америки, а возможно, и всего мира. Он выразил благодарность немцам за то, что в 1861 г. члены немецких гимнастических обществ во всех крупных городах грудью защищали его от американской черни и сохранили для Союза город Сен-Луи. Вот для примера выдержка из его речи: "Находясь так далеко от поля битвы, я не решаюсь критиковать приемы борьбы. Я смотрю на Россию, лежащую за 4000 миль отсюда, и вижу, какое тяжелое бремя гнетет ее народ. Но я надеюсь, что найдется сила, которая сбросит это бремя. И если это возможно лишь с помощью кинжала, то я приветствую кинжал! Найдется ли среди присутствующих хоть один американец, который это осудит? Если найдется, то пусть он взглянет (указывает на висящий на стене портрет) на Джо Уоррена, погибшего при Бенкерс Хилле". Это было сказано 7 марта, а 13-го бомба сделала то, чего не смог сделать кинжал (Имеется в виду покушение народовольцев на Александра II 1(13) марта 1881 г. - 178).

Из письма Ф. Энгельса А. Бебелю, 30 марта 1881 г. Сочинения, т. XXVII, стр. 123-124.