Западногерманская полиция и реальности политики в области борьбы с преступностью в ФРГ

Герхард Файкс уже известен советскому читателю по книге "Большое ухо Парижа", выпущенной издательством "Юридическая литература". Как видно, автор последователен в своих творческих поисках. Первая книга была посвящена истории французской полиции, вторая - полиции ФРГ. Принцип изложения материала также един: автор на конкретных фактические материалах прослеживает становление полиции двух капиталистических государств Европы. Исходный материал - конкретное уголовное дело либо серия преступлений - служит автору как бы прологом для рассуждений и о характере преступности, и о социальных условиях, на фоне которых развертывается повествование, и о причинах совершения преступлений и, наконец, о политической их подоплеке. В предлагаемой читателю книге отрезок истории сравнительно короткий, как короток период существования ФРГ, начавшийся с разгрома нацизма. В то же время для читателя, особенно советского, этот период истории весьма близок, многих он затрагивает непосредственно как участников великой битвы с фашизмом. Поэтому столь злободневно звучат политические мотивы, связанные со становлением западногерманского государства, противоборством существующих там политических сил, характеризующимся стремительным переходом от денацификации до покровительства неонацизму.

Полиция, по замыслу и теоретическим обоснованиям западных ученых, есть орган, ведущий борьбу лишь с уголовной преступностью. Но, это - всего лишь миф, поддерживаемый из политических соображений идеологами западного мира. Они маскируют подлинную сущность буржуазной полиции и ее классовое предназначение. Идея эта у Г. Файкса проводится достаточно последовательно.

Случаи, описываемые автором, позволяют увидеть, сколь стремительно преступность приобретала черты, присущие другим странам "свободного" мира, и в первую очередь СШД; как захлестывали общество наиболее опасные ее формы, как бурно шел процесс сращивания преступного мира с государственным аппаратом. Иными словами, как законы существования эксплуататорского общества неизбежно приводили к тому, что преступность стала составной частью образа жизни нового, образовавшегося после войны капиталистического государства.

Г. Файкс начинает повествование с дела об убийстве женщины в Гамбурге в условиях, когда еще не было практически западногерманского государства и, соответственно, полиции, когда в оккупированных зонах хозяйничали американцы, англичане и французы. Автор описывает трудную экономическую и политическую обстановку этого периода, положение людей, разоренных и развращенных, забитых и запуганных фашизмом, идущих на любые преступления. Уже тогда, в силу принятых на себя обязательств, оккупационные власти США, Великобритании и Франции должны были обеспечить порядок, безопасность населения. И начинать эту работу они должны были с денацификации, т. е. с выявления активных сотрудников бывших нацистских учреждений, удаления их с государственных постов и передачи их дел в суд за совершенные в период войны преступления. Однако с первых же дней после окончания войны и даже в период подготовки Нюрнбергского процесса над главными военными преступниками США, Великобритания и Франция поставили своей целью укрыть бывших нацистов, взять их под защиту до тех пор, когда их можно будет выпустить на сцену для борьбы с демократическими силами и начать вновь пропаганду идей "Великой Германии" и борьбы с коммунизмом. Естественно, что на первых порах эта политика проводилась весьма осторожно, скрытно и некоторых нацистских преступников приходилось судить. Но уже с 1948 года западные державы практически отказались от политики денацификации. Обстановка потворствования преступникам, конечно же, давала себя знать и вызывала, с одной стороны, активизацию преступных элементов, а с другой - страх населения и неверие в то, что преступники понесут заслуженную ими кару.

И не удивительно, что бывшие эсэсовцы и другие члены преступных организаций нацизма, приученные к убийствам и зверствам, были организаторами преступных банд, терроризировавших население. Это, естественно, создавало немалые трудности для тех полицейских формирований, которые создавались для борьбы с преступностью.

Существенное значение имела и разобщенность полицейских ведомств, снижавшая их возможности в борьбе с преступностью. В этой связи следует сказать и о том, что в каждой оккупационной зоне были установлены свои правила, соответствующие правовым принципам стран, контролирующих зону. Британские власти стремились организовать полицию по образу и подобию английской, в частности уголовную полицию по образцу Скотланд-Ярда. Американские - внедряли свои правила, вытекающие из существующей полицейской системы США и американского законодательства.

Французы же, естественно, считали наилучшей полицией французскую Что же касается законодательства, то во Франции, в отличие от Великобритании, действовало так называемое континентальное право, значительно отличающееся от англо-американского. Смешение всех этих влияний не могло не сказаться на организации и деятельности немецкой полиции. При этом нельзя сбрасывать со счетов и, на наш взгляд, традиционное нежелание западных полицейских органов оказывать помощь друг другу, особенно если при расследовании выяснялось, что преступление совершено на "чужой" территории. Этот порок Г. Файкс показывает достаточно убедительно.

Кстати, именно разобщенность усилий полицейских подразделений позволяла (и позволяет) длительное время действовать крупным "международным" аферистам ("Человек с дипломатическим паспортом"). Причем разобщенность эта и нежелание оказывать содействие друг другу принимает, подчас, просто патологический характер. Сотрудники полиции одного округа чуть ли не с ненавистью относятся к своим коллегам из другого округа. Они готовы покрыть преступников, поступиться своим долгом и оставить преступление не раскрытым ради достижения одной лишь цели: досадить коллегам, не дать им добиться успеха, если успех этот в какой-то мере может повлиять на авторитет, часто ложно понимаемый, других полицейских.

Может быть, особенно ярко автор показывает внутреннюю грызню полицейских начальников, и, следовательно, всех полицейских, в деле о банде Йегера, где шеф полиции г. Маннгейма Ристер делал все, чтобы досадить шефу полиции г. Франкфурта-на-Майне - Конраду, а Конрад готов был идти на любые подлости, чтобы перехитрить Ристера. В результате страдало дело, а банда продолжала совершать тяжкие преступления.

В других же случаях полиция, проявляя профессиональную беспомощность, но страдая непомерной амбицией, идет на должностные подлоги и фальсификации, выискивая виновных там, где их нет, стремясь найти "преступников" среди тех категорий населения, которые в силу политических взглядов кажутся полиции "потенциальными преступниками", и для того, чтобы выставить себя в выгодном свете, именно такими путями, методами и средствами полиция создает видимость борьбы с преступностью и "делает" "благополучную" статистику.

Не последнюю роль в этих отношениях играют и политические симпатии или антипатии. При этом читатель может по ходу изложения материала в книге проследить, как растут среди полицейского руководства симпатии к нацистам и антипатии к демократическим силам.

Рост симпатий к нацизму и, можно сказать, ностальгия некоторых кругов в ФРГ по фашизму и существовавшим в третьем рейхе порядкам вызваны, мягко говоря, весьма непоследовательной политикой местных властей. В ФРГ все время идет борьба между теми, кто понимает, сколь пагубной для страны была бы политика возрождения фашизма, что ничего, кроме горя и бед немецкому народу это не принесет, и теми, кто, играя на реваншистских настроениях той части населения, чье сознание было отравлено нацистскими пропагандистами, вновь поднимает на щит лозунги о "Великой Германии", о "восстановлении справедливости", о "заслугах Гитлера перед нацией" и т. п., требуя, в числе прочего, восстановления территории Германии в границах 1937 года и поглощения ГДР. "Исследования" идеологов нацизма, книги о Гитлере, фильмы о нем, пластинки с рокмелодиями, на которых изображен бесноватый фюрер, - всем этим наводнен рынок в ФРГ и в Западной Европе. Начало всей этой идущей во вред человечеству кампании было положено с момента возникновения западногерманского государства, в частности, правительством Аденауэра, и ныне подхвачено правыми Силами.

Этот процесс тревожит прогрессивную общественность страны. Правительство же не видит "особой опасности" в явной пропаганде идей фашизма, но зато принимает так называемый закон о "запрете на профессии", на основании которого в ФРГ развернута и постоянно подогревается кампания преследования прогрессивно мыслящих людей, а тех, кто является членом компартии, просто сочувствует ей либо принимает участие в деятельности демократических организаций (в том числе международных, таких, например, как Международная ассоциация юристов-демократов), преследуют, увольняют с работы, оставляют без средств к существованию.

Герхард Файкс в очерке "Захмелевший арестант" описывает, как на практике работы западногерманской полиции сказывается существование пресловутого закона о "запрете на профессии", как полиция из кожи вон лезет, преследуя тех, кто является "нарушителем" этого закона, но полностью бездействует тогда, когда нужно раскрывать тяжкие преступления, весьма беспокоящие население и оказывающие отрицательное влияние на его психологию.

Более того, в очерке "Смерть пришла по почте" автор прямо говорит о том, что западногерманская полиция ничего не делает для того, чтобы арестовать преступника Галаца потому, что он не "левый" (!).

Кстати, нельзя не отметить, что Западной Германии еще тогда, когда она была разбита на зоны и не существовала как государство - ФРГ, было запрещено иметь тайную политическую полицию. Однако нарушения обязательств, вытекающих для Западной Германии, как последствие разгрома нацизма, стали повседневной практикой буквально на следующий день после подписания соответствующих документов. Еще не высохли чернила на них, как при полном покровительстве США, Великобритании и Франции на территории их зон стала создаваться именно тайная политическая полиция (тайно, конечно, на первых порах). Такой полицией была, например, так называемая "Служба Кельна". Дальше этот процесс протекал весьма стремительно, в нарушение достигнутых соглашений и вопреки им.

Естественно, что подобная политика сказывалась отрицательно на формировании кадров западногерманской полиции. Конечно, трудности создания квалифицированного ядра полицейского аппарата, объективные трудности, были. Среди тех, кто комплектовал полицию, были и честные люди, желающие создать профессиональную, грамотную полицию. Им было трудно потому, что, с одной стороны, им не хотелось брать на службу в полицию бывших нацистов или тех, кто, не будучи членом нацистской партии, все-таки слишком усердно служил фашизму. С другой стороны, среди населения после войны не так-то просто было найти людей, желавших служить в полиции, покрывшей себя позором в годы гитлеризма. Определенные круги старались протолкнуть в полицию бывших гитлеровцев, преследуя при этом вполне очевидные политические цели. В результате в весьма короткое время западногерманская полиция в немалой части превратилась во вместилище проходимцев, карьеристов, а также вобрала в себя и откровенно преступные элементы. Причем процесс этот был характерен не только для полиции, но и для других органов, ведущих борьбу с преступностью.

В очерке "Мошенники из комиссариата" Г. Файкс довольно убедительно показывает это. Вот персонажи, достаточно характерные и типичные. Кроковски - прокурор. Образования не имеет, по профессии - аферист, Милый - душевнобольной.

Такой же кадровый состав в полиции - значительная часть - мошенники и откровенные преступники (в данном комиссариате, естественно, хотя это достаточно типичная картина). А взгляните, читатель, на фигуру "эксперта" Брезе. Когда "эксперта" разоблачают его же коллеги, начальство берет Брезе под защиту. Его переводят на другую работу, но степень доктора наук оставляют. Поскольку дело Брезе становилось все более скандальным, его осудили за мошенничество, но... всего на один год лишения свободы. Степень же доктора ему оставили, а это значит, что и без работы покровители его не оставят. А почему? Да потому, прежде всего, что фигуру Брезе определенные круги стремились использовать в политических целях, для сведения счетов с "Востоком". Вот и весь секрет. А о том, что делать с теми людьми, которые были осуждены на основании экспертных заключений невежды, начальство Брезе предпочитает молчать и, естественно, не пересматривать ни одного приговора. Судьба людей безразлична этим политикам.

Иногда автор очень детально описывает фабулу того или иного конкретного дела, одного или серии преступлений, поэтому от читателя могут ускользнуть некоторые весьма существенные моменты, которые, безусловно, заслуживают того, чтобы посмотреть на них более пристально. В частности, хотелось бы обратить внимание читателя на следующее.

Империалистические идеологи и политики представляют ФРГ процветающим государством, как бы эталоном "свободного общества", в противовес Германской Демократической Республике. Поэтому западные державы поставили своей целью добиться "процветания" ФРГ любой ценой. Капиталовложения в экономику ФРГ потекли рекой. В нарушение соглашений по Западному Берлину реваншистские круги пытались сделать его частью территории ФРГ или, как они выражались, - "фасадом западного мира". Из того, чтобы сделать Западный Берлин частью ФРГ, ничего не получилось вследствие твердой позиции социалистических стран. Но стремление западных держав использовать Западный Берлин в качестве идеологического форпоста империализма, прежде всего против ГДР, - сохранилось.

Но дело, конечно, не только и даже не столько в Западном Берлине и его статусе. Ремилитаризация, поправение политического климата и тому подобные явления - это то, к чему стремятся США и их союзники. Они всеми силами, стимулируют эти процессы. ФРГ предназначена роль ядерного форпоста НАТО. И "процветающая" страна стала постепенно превращаться в территорию, на которой пытаются все более откровенно хозяйничать США, используя для этого экономическую зависимость ФРГ от США и членство ФРГ в агрессивном блоке НАТО. В образе жизни этой страны стали со все большей отчетливостью проявляться черты, характерные для США, в том числе в размахе и характере преступности.

В ФРГ, по данным официальной статистики, ежегодно совершается более трех с половиной миллионов преступлений. Рост преступности значительно обгоняет рост народонаселения. Но не только эти признаки - специфические и традиционные для оценки характера преступности и ее увеличивающейся общественной опасности - имеют значение. Важно посмотреть, на какой социальной основе происходят процессы как количественного увеличения преступности, так и изменения ее качественных характеристик в сторону увеличивающегося процента тяжких преступлений в общей массе преступности.

Причины преступности в ФРГ, естественно, те же, что и в любой стране эксплуататорской системы. Они коренятся в самой сущности эксплуататорских общественных отношений, ими порождаются, ими стимулируются. В ФРГ начало "стандартизации" преступности и процессу становления ее единообразия с преступностью на Западе вообще и США в частности положено не только указанными обстоятельствами, но и определенными специфическими факторами, в частности бесчинствами в зонах оккупации английских "томми" (у Г. Файкса это показано на примере г. Люнебурга), американских солдат. Вообще процесс милитаризации западного мира сопровождается узаконенными (во всяком случае морально) преступлениями солдатни. Достаточно вспомнить зверства американских оккупантов во Вьетнаме.

Вот на то, что Г. Файкс часть своей книги посвящает показу модификации преступности в ФРГ, "сближения" ее с преступностью США, и хотелось бы обратить внимание читателя.

У Г. Файкса мы найдем утверждения о том, что власти ФРГ и западногерманская полиция не могут справиться с так называемой "беловоротничковой преступностью". Как пишет Г. Файкс, западногерманская юстиция капитулировала перед этой формой преступности, первые исследования, посвященные "беловоротничковой преступности" были сделаны сравнительно недавно видным американским криминологом и социологом Э. Сатерлендом. "Беловоротничковой" он назвал преступность представителей делового мира и высших чиновников государственного аппарата США в области экономики, сколачивающих мошенническим путем многомиллионные состояния. Но принципы организации хозяйства, погоня за максимальной прибылью, стремление к обогащению любыми средствами - характерная и неотъемлемая черта капиталистических общественных отношений. Недаром другой американский ученый - Т. Парсонс образно говорил, что многие виды преступности выросли из банковского дела, имея в виду методы осуществления финансовых операций капиталистическими банками. Естественно, что все эти преступные в своей основе способы обогащения перекочевали и в ФРГ: ведь связь капиталистических многонациональных монополий, где главенствующая роль принадлежит американским дельцам, очевидна и весьма крепка. Вот почему борьба с этим видом преступности не приносит особых успехов. Более того, некоторые добросовестные сотрудники полиции, проявляющие стремление к разоблачению преступников, часто остаются не у дел.

Другой вид, может быть, точнее другая черта преступности - это изменение ее характера в сторону увеличения тяжести совершаемых преступлений. Г. Файкс показывает этот процесс, сопоставляя элементарное "любительское" ограбление в первые годы существования ФРГ и постепенное ужесточение форм этого вида преступности, приобретающего постепенно черты гангстеризма - столь характерного для США.

Описывая этот процесс, автор представляет читателю целую галерею преступных персонажей "нового" типа - порождение изменяющихся общественных отношений в ФРГ и "американизации" преступности.

Весьма характерна в этом плане история бывшего профессионального боксера Гудера, который, потеряв надежду на дальнейшие успехи в спорте, стал опасным преступником. Значительное время Гудер прожил в США, а в ФРГ он стал своего рода гостем, гастролирующим преступником. Прослеживая историю Гудера, читатель, конечно, не может не вспомнить судьбы многих американских (да и не только американских, а вообще западных) знаменитых в начале своей карьеры спортсменов, заканчивающих жизнь в нищете или в тюрьмах.

Говоря об организации полиции, автор подчеркивает, что западногерманская полиция современного образца построена по образу и подобию ФБР. Иными словами, американизация во всем: и в формах преступности, и в формах организации полиции (как и всех других правоохранительных органов).

Показывая особенности политического и морального климата в ФРГ, автор подчеркивает несдержанность западной прессы и ее погоню за сенсациями. Это действительно бич западного общества. В общем хоре, создающем атмосферу страха, аморализма, вседозволенности, с одной стороны, военной истерии и антикоммунизма, с другой - огромна негативная роль средств массовой информации. Прессу (как и радио и телевидение) вовсе не беспокоит то, что население дезинформируется, что у обывателя развивается страх, создается атмосфера неустойчивости, неверия во все... Зато - сенсации, обогащение на фальшивках и полное отсутствие воспитательной роли прессы. Нередко болтливость прессы служит ориентиром для преступников - как поступать. Практически преступники имеют возможность следить с абсолютной точностью за ходом расследования совершенных ими преступлений (в тех случаях, когда они не пойманы) и корректировать свои планы. Так что и в этом смысле пресса ФРГ - родная сестра американской прессы.

И, наконец, хотелось бы обратить внимание читателя на то, что Г. Файкс заканчивает свою книгу описанием деятельности западногерманских "левацких" террористов. Проблема борьбы с терроризмом стала ныне злободневной. И не только потому, что террористические акции являются одним из самых опасных видов преступлений, но прежде всего потому, что проблема терроризма стала предметом политических спекуляций, инспирированных, в частности, администрацией Рейгана.

Не уходя в глубь истории, отметим, что террористические методы подавления населения, включая порабощение других народов, изобретены не в XX веке, эти методы органически присущи эксплуататорским общественно-экономическим формациям и, конечно, империализму. Но именно в XX веке к власти в Германии пришла самая террористическая диктатура - фашизм. И XX век дает нам пример того, как модифицируются различные виды преступной деятельности и какие теоретические битвы разгораются вокруг определения понятий тех или иных преступных деяний. Когда эксплуататоры были единственными вершителями человеческих судеб на земле, когда они вели борьбу между собой, используя любые формы и методы борьбы, тогда не возникал серьезно вопрос о терроризме как о преступлении. Но как только зародились идеи социализма и коммунизма и тем более тогда, когда в повестку дня жизни народов встал вопрос о несправедливости эксплуататорских общественных отношений и их свержении, тогда появились псевдотеоретики, объявившие не только действия революционеров, но и марксистско-ленинскую теорию - терроризмом. Таким псевдотеоретиком был, например, К. Каутский, создавший опус "Терроризм и коммунизм". В этой связи уместно напомнить, что основоположники марксизма-ленинизма отрицательно относились к террористическим методам борьбы за власть, полагая, что террор со стороны одиночек ничего кроме вреда организованному рабочему движению не приносит. Марксистско-ленинская концепция борьбы за освобождение народов от эксплуатации не отрицает насилия, но не приемлет террор и терроризм. Теоретики же империализма пытаются приписать это всему национально-освободительному движению, всей революционной теории и практике. Цель же одна: развязать террор против всех, кто не приемлет империализм и угнетение.

Однако и в этом случае, вспоминая историю, сравнительно недавнее прошлое - конец 20-х - начало 30-х годов, - мы должны отметить, что такие теории развивались итальянским фашиствующим ученым Гарофало (кстати, явившимся одним из основных теоретиков о прирожденном преступнике и биологическом происхождении преступности) и были поддержаны существовавшей тогда международной организацией специалистов по уголовному праву под названием "Движение за унификацию уголовного права и законодательства", принявшей даже специальную резолюцию по вопросу о борьбе с терроризмом (читай - с коммунистическим движением), приветственно встреченную столпами фашизма.

Сегодня же человечество имеет дело не только с теоретическими модификациями терроризма. Существуют две его разновидности. Родиной одного ответвления терроризма - "левацкого" - является ФРГ. Его теоретической основой является смесь анархизма, троцкизма и прочих псевдореволюционных теорий, дающих, в конечном счете, оружие в руки империализма для борьбы с подлинно революционным и национально-освободительным движением, ибо под маркой борьбы с терроризмом империалистические круги террористическими методами ведут борьбу со всеми прогрессивными и демократическими организациями и движениями. Вот почему та часть книги Г. Файкса, где речь идет о "левацком" терроризме, представляет безусловный интерес.

Второй разновидностью является терроризм правый, фашистского толка. Руками террористов этого направления реакционные круги империализма повсеместно ведут борьбу с демократическими силами. Более того, если "левацкий" терроризм объединен, образно говоря, духовно, а организационных связей между "леваками" из разных стран не отмечается (за исключением итальянских и французских), то правые террористы провели ряд международных встреч, на которых наметили целую программу террористических акций против демократических и национально-освободительных движений. Долгое время центром правых террористов была созданная в Испании организация "Ажинтерпресс". После свержения в этой стране фашистской диктатуры деятельность ее была ограничена. Более того, руководители этой организации стали подыскивать другую страну для пребывания. Помимо этого силу набрала организация "Паладин", которую, пожалуй, сегодня можно считать международным центром фашизма и правого терроризма.

В террористических организациях правого направления немалую роль играют сионисты. Кстати, премьер-министр Израиля М. Бегин длительное время возглавлял террористическую организацию "Иргун цвай леуме", запятнавшую себя кровью тысяч людей.

Характерной для нынешнего периода чертой является и, образно говоря, сращивание правого и "левацкого" терроризма. С "левацким" терроризмом происходит то, о чем с присущей ему прозорливостью говорил В. И. Ленин. В деятельности "левацких" террористов кровно заинтересован империализм, ибо это позволяет ему, с одной стороны, организовать преследование демократов (с "левацким" терроризмом империализм ведет борьбу достаточно активно), а с другой - руками леваков расправляться с любыми неугодными империализму людьми. Подстрекаемые правыми к "всеобщему бунту" леваки делают то, от. чего правые круги хотят остаться в стороне. О смыкании "левацкого" и правого терроризма свидетельствует, например, дело о похищении в Италии американского генерала Дж. Доузера в декабре 1981 года (этот генерал являлся заместителем начальника объединенных сил НАТО в южной зоне Европы). Похитили его террористы левацкого толка из "Красных бригад". Но действовали они не одни, а при поддержке израильской разведки "Моссад". К всеобщему смущению хозяев террористов и покровителей Израиля эта преступная связь стала достоянием гласности. Для чего же это делалось? Как заявил раскрывший эти связи бывший член "Красных бригад" некий Альфредо Буонавита, для того, чтобы усилить дестабилизацию политической обстановки в Италии. А чтобы поставить точки над i, мы вполне обоснованно можем предположить, что дестабилизация нужна в Италии, чтобы повернуть эту страну вправо.

Это надо иметь в виду, читая книгу Г. Файкса, хотя мы, конечно, далеки от мысли о том, что дали отвечающую на все вопросы характеристику современного международного терроризма. Это - предмет специального исследования.

Одно лишь ясно, что терроризм - международное преступление и влияние его на рост преступности на Западе, в частности в ФРГ, огромно.

Заслуженный деятель науки РСФСР, доктор юридических наук, профессор И. Карпец